Босс для разведёнки

Наконец, меня отпускают из плена, и босс возвращается к раковине. Я же всё также подпираю собою дверь, будто несчастная без меня сразу рухнет.

— Какую информацию ты хотел до меня донести? — вспоминаю ночной разговор, включая чувства, испытанные мною в тот момент.

Секс с Аренским всегда такой — мучительный до приятной боли и ослепительный в конце.

— Уверена, что хочешь поговорить об этом сейчас? — уходя от прямого ответа как-то даже безразлично спрашивает Богдан.

Я задумываюсь, и понимаю, что не хочу. И даже не потому, что мой ребёнок один где-то там за дверью, и она может подумать, что босс насильно удерживает её мать в ванной комнате, а просто не хочу. Так как чувствую нутром, что будет тяжело, больно и придётся вывернуть душу наизнанку.

Хочется сначала другого — лёгкого и тёплого — чистого лазурного неба, моря, песка, впечатлений, чтобы потом собравшись духом ухнуть в мою персональную кроличью нору.

— Не хочу, — решительно отвечаю Аренскому, отлипая от практически ставшей мне родной двери. — У тебя пять минут, чтобы освободить ванную комнату, а потом мы с Кнопкой начнём собираться на запланированную прогулку по морю на яхте.

И не дожидаясь ответа и даже не глядя в сторону мужчины выхожу и сразу натыкаюсь на взволванную дочь.

— Кнопка, ты чего стоишь? Пора собираться на прогулку. Неужели забыла?

Она отрицательно качает головой, но с места не трогается. Присаживаюсь перед ней на корточки, и теперь наши головы на одном уровне.

— Эвелина, ты чего загрустила?

— Ты сердишься?

— Совсем немного, но не на тебя, — едва произношу заветные слова, как тихая будто восход солнца улыбка дочери освещает детское личико.

— Но на дядю Дана тоже сердиться не надо. Он хороший.

Вздохнула, понимая, что каким-то чудом моя девочка подписалась в фанаты Аренского.

— Мамуль, это я сказала Кощею, что дядя Кирилл мне не нравится. Это я первая.

Вздыхать можно так же долго, как и «пилить» мозг начальства, но я сегодня хочу пожить для себя.

— В этом нет ничего страшного. Жаль, что ты мне сразу не сказала, но мы исправим в будущем такие упущения. Договорились?

Доча кивает, и я на время закрываю данную тему. Будет новый день и новые решения.

Глава 39

Богдан

Отпуск по всем его правилам для меня дикость дикая.

Яхта, море, небо, птички и, что ещё удивительнее, женщина, которая, прищурив свои небесные глаза, демонстративно отобрала мой мобильный и осталась при этом жива, а играющий в метре от моего шезлонга ребёнок совсем не раздражал, даже, наоборот, привлекал своими бесконечными вопросами.

— Кнопка, ты, кажется, утомила Богдана потоком информации, — мягко намекает Ева, прекращая сеанс загара на животе.

Она усаживается на шезлонг, пряча взгляд за тёмными стёклами очков. Но это её уже не спасает, так как я чувствую эмоции Теневой где-то на уровне бестелесного — Wi — Fi между нами.

— Эвелина, не верь. Я вполне доволен, что наконец-то нашёлся слушатель моих безграничных познаний об устройстве этого мира, — лениво перебиваю ответ малышки, при этом не отводя взгляда от её матери.

Когда она возмущённо качает головой, маню её к себе указательным пальцем. Ева недовольно морщит нос, но немного наклоняется ко мне. Мне этого мало, так что тоже сажусь. Ставлю ноги по обе стороны от женских коленей, а руками хвастаюсь за её шезлонг, соприкасаясь большими пальцами с горячей кожей бёдер.

— Ты бы лучше благодарила дочку, что она любезно отвлекает меня от тебя и моих грязных мыслей насчёт твоего так называемого купальника, — тихо шепчу прямо в ухо, чтобы порывы ветра от идущей на средней скорости яхты не унесли мои признания.

Ева не сопротивляется моим импровизированным объятиям, а наоборот, подыгрывая мне, наклоняется сильнее. Её тонкие пальцы скользят по шрамам на моём бедре, возбуждая каждое нервное окончание от колена и до паха в, казалось, безнадёжно мёртвой коже.

— И чем тебе не нравится мой купальник? — низким голосом спрашивает она, едва задевая губами кожу в районе голой ключицы, а потом, видимо решая добить мои нервы, слегка разворачивает голову и вдыхает воздух возле моей шеи. — Мне твой парфюм тоже раньше не нравился.

Я что-то помнил об этом, но сейчас едва соображаю, о чём эта женщина ведёт речь. Мои пальцы вместо шезлонга впиваются в нежную кожу её бёдер, и всё, чего теперь я хочу, это дёрнуть негодницу на себя и на свой стоящий колом член. Вот так просто, не снимая этих жалких кусков эластичной ткани, войти в её влажное лоно и трахать до тех пор, пока небо не рухнет у нас над головами.

— Аренский, ты же, вроде, был очень занят беседой с моей дочерью, — довольно улыбаясь, подмечает Ева, что явно верно оценила моё состояние. — Ну вот и продолжай, а я перед обедом пойду приму душ.

Она встаёт с шезлонга, вынуждая меня любоваться её плоским животом с аккуратным пупком. И, так как я не убираю рук, девушка нежно хлопает по плечу с намёком выпустить из плена.

— Богдан Анатольевич, вы снова превышаете свои полномочия, — упрекает меня Тенева в ответ на моё молчаливое несогласие.