Босс на блюдечке (СИ)

Утром следующего дня, едва открыв глаза, я понимаю, что мне необходимо забрать свои вещи, которые так и остались у Демьяна. После ленивого завтрака мы с Эмилией прощаемся и расходимся в разные стороны: она — за очередными новинками в местный книжный магазин, я — за своими пожитками к начальству.

Дверь в пентхаус я открываю своей ключ-картой: мне нужно лишь в одну спальню, а дорогу туда я могу найти и без босса. Собрав свои вещи, я иду на кухню, чтобы оставить на столе ключ-карту, но уже на подходе слышу женские голоса. Мой первый порыв — развернуться и уйти, чтобы не мешать мужчине развлекаться в свой выходной; но уже мгновение спустя до меня доходит — какие, к черту, женщины, если у него есть Эмилия? Я не могу позволить, чтобы какие-то девицы вставали между нею и моим шефом, поэтому я без колебаний вхожу в кухню с твердым намерением сделать все, чтобы гости поняли — им здесь не рады.

Посетительниц двое. Обе сидят ко мне спиной, поэтому я не вижу их лиц, зато прекрасно вижу весьма довольного Демьяна. Он замечает меня первым, радостно подается вперед:

— Ксюша! Не ожидал тебя здесь увидеть!

— Заехала за вещами, — отвечаю я, изучая его гостей.

Одна — приятная, примерно одного возраста со мной миловидная блондинка. Она приветливо мне улыбается, но я не отвечаю на ее дружелюбие тем же. Другая… Я чувствую негодование: она выглядит моложаво, но при более пристрастном осмотре становится очевидно, что она гораздо старше Демьяна. Я бросаю на шефа обвиняющий взгляд: как смеет он разменивать мою сестру не просто на других женщин, но еще и на женщин постарше!

Босс, однако, не замечает мороза в моем взгляде. Вместо этого он делает мне приглашающий жест рукой, предлагая присоединиться к компании:

— Знакомьтесь, это Ксюша, — женщины кивают, обмениваются быстрыми лукавыми взглядами, и я едва не задыхаюсь от возмущения, — а это моя сестра Ирина и мама Екатерина Валерьевна.

Мне требуется не меньше минуты, чтобы переварить услышанное: раздражение — плохой спутник быстрой реакции. Когда же до меня доходит сказанное, моя челюсть падает вниз: это его родные?

— Ири, — тут же поправляет брата блондинка, — ты меня очень обяжешь, если будешь звать именно так.

— У тебя замечательное имя, дорогая, — говорит мама Демьяна, — не понимаю, почему ты его стыдишься, — и, поворачиваясь ко мне, добавляет, — зови меня просто Екатерина, я не настолько стара, чтобы обращаться ко мне еще и по отчеству.

— Ну что вы, — я, наконец, отмираю. Мне невообразимо стыдно и за свои недавние мысли, и за свое вызывающее поведение. Боже, это же надо было так опозориться! — Я не могу…

— Еще как можешь, — ласково заверяет меня она, — прошу, присоединяйся к нашему чаепитию. Мы только вчера прилетели из Швейцарии, и я не могла удержаться, чтобы первым делом не навестить своего сына.

— Первым делом? — насмешливо переспрашивает Ирина. — Это сразу после салона красоты или после шоппинга?

— А будешь ехидничать, пожалуюсь на тебя папе.

— Он погрозит мне пальчиком и скажет: «Ай-ай-ай!»

— Он скажет это очень грозно.

Я в смятении отвожу взгляд: к стыду за свое недавнее поведение добавляется неловкость. Я будто стала свидетелем семейной сцены, не предназначенной для моих глаз.

— Не обращай внимания, — Демьян хмыкает и наливает мне кофе, — они постоянно пикируются. Если не перебросятся парой таких фраз хотя бы раз в час, то день для них прожит зря.

— Спасибо, — я принимаю из его рук чашку.

— Ксения, надеюсь, Демьян не очень загружает вас работой, вы такая бледная.

— Нет, ну что вы, Демьян Евгеньевич очень чуткий и внимательный руководитель, и я очень рада, что мне посчастливилось стать его подчиненным и сотрудником такой замечательной компании, как «DN Holding».

Брови «очень чуткого и внимательного руководителя» лезут вверх, но на людях я всегда играю идеального ассистента, знающего свое место.

— Я очень рада, — Екатерина Валерьевна улыбается, бросая теплый взгляд на сына, — да вы угощайтесь, это пирожные из Цюриха, там есть небольшая старинная кондитерская, куда мы обязательно заходили с детьми, когда бывали в Швейцарии, и там готовят бесподобные десерты. Дети их просто обожали.

Я беру вилку и готовлюсь воткнуть его в безе — однако отведать десерт так и не успеваю.

— Что с рукой? — вдруг спрашивает Демьян.

Я, проклиная себя за беспечность, прячу руку, но шеф уже заметил повязку и вцепился в мою ладонь как клещ.

— Просто царапина, — я пытаюсь как можно вежливее выдернуть свою руку из его хватки, тем более, что он уже начал разматывать повязку, но Демьян не позволяет мне этого сделать, — Все в порядке, вам не стоит волноваться.

— Да перестань ты елозить! Я просто посмотрю.

— Демьян Евгеньевич, — я цежу сквозь зубы, пытаясь не выходить за рамки приличий: осталось всего несколько витков — и все присутствующие увидят крайне неприятное зрелище, поэтому я прилагаю больше усилий в попытке выдернуть свою руку, — рану я уже обработала, там нет ничего такого, о чем стоило бы волноваться, поэтому…

— Раз там нет ничего такого, о чем стоило бы волноваться, так почему ты волнуешься?