Босс скучает

Прислоняюсь поясницей к столешнице и набираю в грудь побольше воздуха.

— Кто та женщина из деканата?

Герман застывает: если он и ожидал что-то услышать, то точно не это. Может, думал, я буду канючить, что мы мало времени проводим вместе, просить его куда-нибудь сходить вместе, ещё миллион просьб, которые нормальны для заскучавшей без парня девушки.

— Какая женщина?

На лице Германа непонимание, и мне кажется, что искреннее. Так мне кажется ровно несколько секунд, потому что потом непонимание уходит.

Ах, догадался. За эти месяцы я научилась-таки читать его. Вот и сейчас я кристально ясно понимаю, что Герман осознаёт, о ком мой вопрос.

— Какая женщина? — ровным тоном повторяет он.

— Та, что лапала тебя в коридоре, — выплёвываю я с накопившимся ядом всё разочарование и злость, которые множились во мне за день.

Если он надеялся, что я оставлю тему, то тщетно. Я намерена выяснить этот момент раз и навсегда.

— Что? — сказано резко и с чувством, Герман недоверчиво смеётся. — Варь, ты о чём вообще?

Я не знаю, что такое ревность, никогда никого не ревновала. Руслана так точно. А вот с Германом беда какая-то. Это чувство собственности по отношению к нему убивает меня, и мне совсем не нравится то, как я реагирую, и как себя веду. Правда, понимаю, что не скрывайся бы мы сейчас, половина моих подозрений ушла. А так я просто вынуждена проявлять мнительность. Из-за всей нелепой ситуации с этикой и конфликтами интересов.

Когда начинаю говорить, понимаю, что звучат мои слова отчасти смешно.

— Я сегодня видела, она лапала тебя посреди коридора. Герман, кто она? Я уже видела её раньше, вот сейчас вспоминаю. Она заглядывала в аудиторию, была на конференции. Она…

— Конечно, видела, она же зам декана, — перебивает он, — и присутствует на всех важных мероприятиях.

— И заходит после лекций к своим аспирантам, — горько усмехаюсь. — Значит, всё-таки понимаешь, о ком я, — киваю и лишь сильнее обнимаю себя руками.

Герман стоит напротив и не делает попытки приблизиться. Вот и правильно. Не стоит. Мы ещё не всё прояснили.

— Понимаю, о ком ты, но никто меня, как ты выразилась, не лапал.

— Всё выглядело именно так, — подчёркиваю я.

— Варь, — Герман протягивает ко мне руку, но я отрицательно мотаю головой.

От его попытки выставить так, будто мне там что-то показалось, мне становится дурно. Почему я должна выглядеть смешно со своими чувствами, почему он хочет внушить мне, что я накручиваю себя?

Может, всё так и есть? — раздаётся внутренний голос и тут же сам себе противоречит: — Но ты видела, видела, видела же!

— И давно это у вас? — пока бормочу, но уже потихоньку закипаю.

— Что «это»? Ничего нет, Варя. Никакого «этого».

Герман пытается меня вразумить, но я уже сняла ногу с тормоза. Меня несёт, и я не хочу останавливаться. Выплёскиваю в жёстких, гневных словах всё своё разочарование. Им. Собой. Нашими подпорченными отношениями.

— Голову мне морочил своей этикой и конфликтами. А у тебя просто роман с ней.

— С кем?

— Хватит делать вид, что ты не понимаешь! — взрываюсь молниеносно. — С ней! С женщиной этой.

— Нет у меня никакого с ней романа.

— Ой, не надо врать. Я видела, как она тебя оглаживала. Я твоя девушка, — тыкаю себя пальцем в грудь, — я всё вижу, и всё чувствую! Она тебя хочет!

— Ты сочиняешь, — спокойно говорит он, но за эти почти полгода вместе я Германа изучила.

— Ты моргнул, — обвиняю я.

Он моргает снова и позволяет себе усмехнуться, а мне совсем не до веселья. Если он хочет тем самым дать понять, что мои опасения беспочвенны, то эффект обратный. Я лишь сильнее раздражаюсь.

— И что? Все моргают.

— Нет, ты врёшь. У вас точно что-то было.

— Не было у нас ничего, я тебе по десятому разу повторяю одно и то же.

— Но она пыталась.

— Она пыталась, — внезапно подтверждает он. — Но! — Герман выставляет руки перед собой, — но это не значит, что у неё что-то получилось или получится.

— Всё понятно. Теперь мне всё понятно.

— Что тебе понятно?

— Всё!

Умом я прекрасно осознаю, что это звучит, как бред, но ничего поделать не могу. Повторяю одно и то же, а когда Герман, наконец, обнимает меня, чтобы раз и навсегда прекратить этот бессмысленный разговор, закрываю глаза и утыкаюсь лбом ему в грудь.

Но это совсем не прогоняет видения из недавнего прошлого. По-прежнему вижу её взгляд, когда она заходит в аудиторию после занятий. Помню мелькнувшую фигуру за сценой, когда я целую Германа, который даже не подозревает, что у моментов нашей нежности есть свидетель. А ещё — её руку на его плече. Лежащую небрежно, но в то же время основательно.

Меня начинает трясти. Я будто вижу себя со стороны. Нападающей на Германа. Всё повторяет. Всё повторяется, как с Русланом. Когда мы ругались, между нами тоже искры летали. О, нет, Герман, в отличие от бывшего спокоен. Я не ощущаю агрессии, мне точно ничего не грозит. Быть униженной морально и физически уж точно. А вот собой я недовольна. Взорвалась как петарда и понеслась.