Босс скучает

Телефон пиликает. Забираюсь в кровать и читаю сообщение от Германа. Не могу сдержать улыбки, когда пишу ответ. Герман тут же реагирует. Можно было бы и созвониться, но мы просто перекидываемся сообщениями. Завтра новая неделя, и не понятно, что ждёт меня на работе. Может быть, шёпот за спиной, когда все пронюхают, что я вернулась после выездного мероприятия и теперь с боссом в более чем личных отношениях.

Я всё чаще зеваю, гоню от себя негативные мысли, тону в мягких подушках и засыпаю с телефоном в руке.

37

В офис я приезжаю практически раньше всех. Я не специально, просто дома не сиделось. Утром собралась со скоростью света, даже не позавтракала, просто вылетела на уже оживлённые улицы города. Привычная суета охватывает меня, но даже она не убирает лёгкое приятное возбуждение от скорой встречи с Германом.

В приёмной пока ещё нет Скорой. Надо же, а я всех обогнала. Бросаю вещи в кабинете, смотрю на свою кофе машину, а потом решаю выскочить на улицу до ближайшей кофейни. Хочется чего-нибудь необычного, как моё настроение. Оно такое приподнятое, будто сегодня праздник, а не обычный будний день.

На углу перехватываю капучино с кедровыми орешками, прошу добавить туда сироп с новым для меня вкусом. Почему бы и не подсластить этот понедельник?

Глюкоза растекается по венам. В ещё более приподнятом настроении перехожу улицу, но буквально в трёх шагах от входа меня тормозит, ну, кто бы вы думали, Возов! Суёт мне какую-то папку, которую я на автомате принимаю. Так и стою — с кофе в одной руке и с папкой в другой. И возмущённо взираю на бывшего директора.

— Всё-таки преследуешь?

— Нет, — улыбается Сергей широкой деланной улыбочкой. — Решил применить последний аргумент.

Прихожу в себя и пытаюсь всучить ему папку обратно.

— Представь, мне даже неинтересно.

— Да, загляни-загляни, — усмехается он, подталкивая папку ко мне.

Скептически смотрю на него, однако приоткрываю края молочного цвета папки. Там какой-то контракт.

— И что это? И почему должно быть мне интересно? — кислым тоном уточняю я, потом вздрагиваю и прихожу в себя окончательно. — Хотя нет, не говори. Мне в действительности всё равно.

— Это трудовой договор на твою новую прекрасную должность, — будто не слыша меня, настойчиво внушает мне Возов. — Посмотри четвёртый параграф, может быть цифры оклада и премиальных тебя впечатлят.

— Нет, не впечатлят, — отрезаю я и чуть ли не швыряю папкой в Возова. — Сергей, ты становишься назойливым. И, кстати, я всё рассказала Герману.

Сергей качает головой, жмёт плечами и с какой-то гадкой усмешкой шепчет:

— Се ля ви, но попробовать стоило.

Отворачиваюсь первой и иду в здание, но Сергей снова окликает меня.

— Я бы такие надежды на Островского не возлагал.

И что он собственно имеет в виду? Вот гад! Испортил такое чудесное утро.

Пока я ходила за кофе на работе появилась «Ларисаванна». Сидит за своим столом, уже что-то набирает на компьютере одной рукой, второй — накрыла стопку скопившейся корреспонденции.

— Доброе утро, — сегодня я с ней сама вежливость. Она сдержанно здоровается в ответ.

Злость куда-то пропала. Наверное, потому что нет надобности воспринимать её, как заслон или преграду на пути к Герману. Даже коротко улыбаюсь ей, но ответной улыбки не получаю. Ну и чёрт с тобой. Ледышка.

Работа совсем не лезет в голову. Может, когда увижу Германа, меня слегка отпустит. Пока же сёрфю в интернете, выискивая фото с мероприятия, где мы были. А вот и они. Куда же без светской хроники. Плюс по почте всем участникам традиционно рассылают ссылку, где можно скачать фото архивом, но я письмо пока не получила.

Активно щёлкаю мышкой, посмеиваясь над кадрами вымученного тим-билдинга под дождём. Даже себя нахожу на воротах. Такое ощущение, что я прохлаждаюсь. Стою, плечом прислонившись к стойке и скучаю, пока мужчины и кучка женщин ведут борьбу за мяч на другом конце поля.

— Что за веселье? — мои думы прерывает вопрос Германа.

Он собственной персоной стоит на моём пороге. Такой красивый, а ещё выспавшийся, отдохнувший. Словом, посвежевший. На голове, правда, бардак. Волосы слегка отрасли и аккуратная причёска, которую положено носить генеральному директору, представляет собой растрёпанные вихры, подзавитые привычной ноябрьской моросью.

Островский заходит в кабинет и тихонько прикрывает за собой дверь. Не могу и слова вымолвить, лишь моргаю и смотрю, как он идёт ко мне, чтобы наклониться и поцеловать.

Вот чего мне не хватало!

Надо было всё-таки ехать к нему вчера, тогда утренний поцелуй настиг бы меня на пару часов раньше обычного.

По коже будто разносится приятная щекотка, мои губы сами по себе приоткрываются, позволяя Герману несколько углубить контакт.

Когда он отстраняется, моё дыхание кажется мне тяжёлым и чересчур громким.

— Можно посмотреть? — Он аккуратно разворачивает монитор к себе. — Да ты мотай.

Прочищаю горло и щёлкаю мышкой, зачем-то поясняя очевидное.

— Фото с выходных.

— Ты тут мило вышла, — указывает он на снимок, где я, высунув язык, прищуриваюсь, чтобы метнуть дротик. — Такое лицо сосредоточенное.