Босс, снимите с нас наручники!

Явно забывает, что мы ещё в наручниках, и тащит меня за собой. С трудом успеваю спрыгнуть с кровати, а не упасть носом в пол, и бегу за ним. С трудом бегу. Семеню ножками, пытаясь сдержаться. И первая забегаю в его роскошный туалет.

Рефлекторно пытаюсь снять трусы, которых нет, и присаживаюсь на унитаз.

Моя мечта сбылась…

Свесив голову вниз, наслаждаюсь облегчением. Попутно чешу плечо, которое расцарапала скрепками. Ненадёжный способ. Нужно найти нитки, а не изгаляться над своим телом дальше.

Ещё два дня… Сегодня и завтра. Надеюсь, второго за нами приедут рано утром, и я спокойно отправлюсь на базу.

Господи… Что же там родные теперь думают? Телефон сел, я не отвечаю… Они наверняка уже волнуются. Волосы на голове рвут. А что со мной будет, когда я приеду?..

Да на мне живого места не останется. Это родители постараются.

А если ещё и Максу про машину сказать…

Блять. Я не хочу возвращаться.

Всматриваюсь в красивую, песочного цвета плитку на полу. Глянцевая, светлая, с какими-то белыми полосками. Классно выглядит так, прямо под золотой дизайн туалета.

Стоп-стоп. Сейчас не об этом. Ступни Давида как-то странно расположены. Так, будто Давид стоит и смотрит в мою сторону.

От испуга поднимаю голову и впиваюсь взглядом в невозмутимое, смуглое и жутко красивое лицо.

— Ты чего, извращенец? — выпаливаю, едва не заикаясь. Теряюсь ли я от этого? Безумно! — С-смотришь, как я п-писаю? Отвернись сейчас же!

Он быстро прикрывает глаза, будто его застукали за чем-то постыдным. Но так и есть!

— Нечего так беспечно лететь. Чуть руку не вырвала.

Отворачивается на пятках. С руками этими… Вообще засада полная.

— Я отомщу тебе, — чеканю и параллельно заканчиваю все свои дела. Он не подумал, что я — девушка тонкой душевной организации? Мне вообще писать при ком-то неловко. А тут ещё и смотрят… Маньяк.

Встаю с унитаза, одёргивая футболку. И срываюсь с места, но вновь ощущаю тягу назад.

— Ты эгоистка, Альбина. Я не человек, что ли?

Недовольно цокаю. Хочу скрестить руки на груди по привычке, но и тут он обламывает меня.

О!

Пока мужчина становится перед унитазом, я устраиваюсь рядышком, сбоку. Чтобы всё видеть!

— Давай, я тоже буду смотреть, как ты это делаешь, — с вызовом отвечаю ему. Конечно, не об этом я мечтала, но… — Почувствуешь меня в своей шкуре.

— Запросто, — хмыкает, хватаясь за спортивные штаны и спуская их вниз.

Я быстро, со стучащим в горле сердцем, отворачиваюсь. Блеф не сработал! Не умеешь ты делать это, Альбина!

Хотя в другой ситуации на его слоника я посмотрела бы. Мне страшно и интересно одновременно! Я таких даже в порно не видела. Может, не то смотрела, но такое у меня впервые. Ощущение, что он на нём гантели тягает.

Тьфу, хватит о его члене уже думать!

— Не забудь помыть руки, — фыркаю. — Я как раз почищу зубы.

После всех утренних процедур в виде похода в туалет, чистки зубов и умываний мы направляемся на кухню. Там моя агрессия падает на ноль, когда достаю контейнер с каким-то бифштексом, яичницей и овощами. Ох уж это правильное питание… Надеюсь, новогодний оливье там не с курицей, а с колбаской.

Невзначай заглядываю в контейнер Давида. Тоже что-то ПП-шное.

Засовываю кусочек бифштекса в рот и радуюсь тому, что это хотя бы съедобно.

— А тут ели растут? — вдруг спрашиваю, помахивая ногой под столом. Случайно задеваю мужчину и тут же ойкаю. Его лучше лишний раз не трогать. Взвинченный какой-то.

— Растут.

Ох, мужик, зря ты это, конечно, подтвердил…

— А у тебя украшения есть? — параллельно с вопросом рассматриваю скучную кухню. Надо бы дом украсить… Да ну, какой дом. Тут бы ёлку где-нибудь взять. — Ну, там, гирлянды, мишура…

— Вряд ли, нужно смотреть, — сухо отмахивается от меня. Не выспался, что ли?

— Посмотрим, — киваю своим мыслям, засовывая в рот кусочек огурца.

— И что ты задумала? — с подозрением наклоняется ко мне мужчина. Не сильно, но мне достаточно, чтобы разглядеть всего его морщинки вокруг глаз. Но, блин, они ему идут. Прям очень-очень. А ещё… Ему бы побриться. Я всю макушку сегодня исцарапала его колючками.

Но это потом!

Я довольно улыбаюсь, откидывая голову назад и воинственно смотря ему в глаза.

— Мы пойдём рубить ёлку! — торжественно заявляю.

— Нет, — грубо осекает, отворачиваясь. — Никакой ёлки в моём доме не будет.

— Будет, — настаиваю, хотя понимаю, что делаю неправильно. Дом и правда его. И он может делать всё что хочет. Но я выведу его из этого сраного равновесия!

— Издеваешься?

— Нет. Новый год на носу. Как без ёлки? Украшения найдём. Нет — сами сделаем. Ножницы, бумага, нитки…

Кажется, я вижу, как лопаются капилляры у него в глазах.

— Ты как её рубить собралась? — чеканит сквозь зубы. И поднимает вверх наши запястья: — У нас руки — вон.

— Да легко, — отмахиваюсь, даже не представляя.

— Хорошо, — с трудом выговаривает. Что бы он ни сказал — на всё отвечу. У меня логика железобетонная. — А как ты на улицу пойдёшь? Без куртки, без одежды?

— Одеяло накину, — пожимаю плечами.

— А я?

Блин, реально эгоисткой стала.

— Ну, вы, мужчины, сильный народ. Не мёрзнете, наверное. Ты вон всю ночь без одеяла спал, я видела.

Он отчего-то стонет.