Босс, снимите с нас наручники!

И я, прослезившись, чуть не обнимаю его со спины.

Но хрен он моих телячьих нежностей получит, пока не покормит!

— Босс, вы всё же хороший человек, — выпаливаю, подбегая к холодильнику. В надежде открываю его. Он же не пустой, да?

Глазки от счастья светиться начинают. Да у меня лицо вот-вот от улыбки треснет!

При взгляде на полный холодильник еды вряд ли начнёшь грустить.

— Почему босс? — слышится спокойно рядом. Никуда уйти не может, поэтому стоит у холодильника, опираясь на вторую дверцу плечом. Там, видимо, морозилка. Две ледышки нашли друг друга.

— Интересно стало, да? — кидаю, а загребущая рука уже ползёт по полочкам. Домашней еды нет, только ресторанная. Всё по контейнерам, даже новогодние блюда. — Вы похожи на босса мафии. Такой же страшный.

— Я страшный?

Выпрямляюсь, достав какой-то контейнер. Мне уже плевать — лишь бы поесть. И сок захватываю. По-хозяйски нахожу стакан и вилку. Наглости мне не занимать. Но я голодная и хочу убивать.

— Не в плане внешности, — поясняю, садясь за стол. Мужчине приходится сесть рядом. Он что, смотреть будет? — А вы будете кушать?

Получаю в ответ на свой вопрос усталый и в то же время скептический взгляд.

— Да вы на бандита похожи, — не хожу вокруг да около. — Ну, и сигары у вас, знаете, мафиозные такие. Коричневые. Большие.

— И ты дала мне это имя чисто из-за сигар? — смотрит на меня, как на дурочку.

Киваю, открывая контейнер и засовывая лист салата в рот. И плевать, что вилку держу с трудом — я правша, а рука у меня свободна только левая.

— Дитё, — вдруг слышится от него. Застываю с вилкой в воздухе. Это он меня дитём назвал? Меня?

— Я не ребёнок, — моя игривость вся пропадает. Как и аппетит. Я ненавижу, когда меня сравнивают с ребёнком. Да, возможно, я порой себя так и веду, но… Это лучше, чем быть безэмоциональной холодной глыбой льда. У него и жизнь наверняка сложная, раз он улыбнулся всего лишь раз за время нашего с ним общения.

Блин. За живое взял меня. У меня была неудачная первая любовь. И с парнем у меня не получилось из-за того, что в его глазах я была ребёнком. Младшей сестрой.

Как серпом по яйцам.

— Я вижу, — окидывает меня изучающим взглядом. В частности — небольшую двойку, скрытую за топиком. Грудь у меня упругая, небольшая и не висит. Так и не скажешь, но я без лифчика. А зачем? За рулём только движения сковывает. — У меня на тебя даже не встаёт.

Приоткрываю в недоумении губы.

— То есть… Если у вас встал… — мой взгляд неосознанно скользит на его пах. Сглатываю, не отводя глаз. Капец. — Значит, можно считать себя взрослой девушкой?

— Ага, — скучающе выдаёт. — А пока ты только взбалмошный ребёнок, которому от этой ситуации только весело.

Опять. Он опять назвал меня ребёнком.

Резко встаю. Хватаю стакан с соком. И без задней мысли поднимаю ладонь, чтобы плеснуть ему в лицо. Не знаю, что мной движет. Может, усталость сегодняшнего дня, страх, который я испытала, или всё же гнев от того, что вынуждена терпеть его несносный характер…

Только хочу вылить на него напиток, как он вдруг это замечает. Хватает вовремя за запястье. Пытаюсь его вырвать и случайно опрокидываю стакан. На себя!

Апельсиновый сок растекается по белому топику до пупка. Облепляет грудь без лифчика, вырисовывающиеся соски. Они сжались из-за холодной жидкости, и теперь во всём великолепии красуются перед мужчиной.

Перед его лицом. Он-то по-прежнему сидит…

— Вы… — тихо выдыхаю.

Это же пиздец, прости господи.

Мы мало того, что куртки снять не сможем — наручники мешают, так я ещё должна ходить теперь в сладком соке? И мокрой кофте?

Теперь мы просто вынуждены как-то снять эти наручники!

— Совсем с ума сошли?

От моего вопроса он встаёт. Приходится задрать голову. А мужчина стоит, смотрит на мою мокрую грудь и взгляда не отводит.

И я машинально смотрю ему на пах. Хрен знает зачем.

Но вижу там… реакцию.

И это снова вызывает у меня улыбку.

— Да вы педофил, дядя, — не скрываю своего превосходства.

Секунда — и меня буквально сжигают бескрайней серой мглой. Один его шаг преодолевает между нами жалкие полметра. Надвигается на меня, как танк, что вот-вот задавит. Но пока только вжимает в стену. Задирает руку в наручниках, из-за чего и моя летит следом вверх.

— Ты что сказала? — чеканит мне в лицо. А я буквально не могу скрыть победной усмешки.

Свободная рука уже касается его лица, щетины. Он внимательно следит за ней. А я веду по его щеке коготками.

— Говорю, что у вас встал. На меня. На ре…

Я затыкаюсь. Не сама. А от того, что этот подлец зажимает мне рот рукой.

— Ещё раз это скажешь — я выпорю тебя ремнём.

Хм… Неплохо. У меня такого ещё не было.

Теперь я снова не хочу снимать с нас эти наручники. Нет. Его характер перетерпеть можно. Мне хочется узнать его выдержку.

Говорила мне подруга — не играй с мужиками!

Но что же делать, если он сам напрашивается, а?

— Кивни, если поняла.

Делаю так, как он говорит. И босс отпускает. Имени его я до сих пор не знаю. Да и не до него сейчас, если честно.