Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку (СИ)

— П-простите, — выдавила улыбку, схватила Лерку за руку и теперь обе помчались прочь.

Эти красотки делали мой день. ОНИ, мать их, делали мою ЖИЗНЬ!

Конечно же я не сложил рук. Быстро выискал тематические материалы, казалось бы смешно, но на женских форумах и площадках, где мамочки обильно делились творчеством и перлами своих деток. Это оказался кладезь информации. Я бы не догадался, если бы не эта… сверх неординарная троица гениев.

Через полчаса наработок, естественно, я вернулся в конференц-зал.

Их задумки были не сильно отличимы от моих с разницей — я и правда мыслил взрослее и больше с позиции психологии, а они… подошли к вопросу с позиции ребёнка.

Мы немного поспорили — нормально для рабочего момента, и в конце концов нашли консенсус!

Быстро доработали, для этого вызвал двух самых сильных своих рекламщиков. И все дружно довершили проект до нового итога.

Новое “что за…” ожидало, когда заказчики аплодируя нашей задумке, решили глянуть на отобранных актёров.

Нет, я знал, что моя дочь непревзойдённо талантлива, но не настолько же… чтобы детей и мамочек затравить жуткими байками, какой босс в этой фирме жестокий и кровавый ДЕПСОТ, — именно так, коверкая слово, — “и Синяя Борода”, напугано заикалась на словах одна из дамочек, пытаясь мысли собрать в кучу. Правда детская фантазия оказалась безгранична и по словам дочери, ОН, то есть Я, порой деток съедаю на завтрак, а мамочек увольняю…

В общем веселых детей не было на показе. А мамки дышать боялись и больше на меня пялились, улыбки идиотские выдавливая.

— Нет, ну это совсем не идёт! — недовольно заключил Аркадий Львович, после кастинга и ухода последней семьи. — Почему они все деревянные и неестественные? — с недоумение обвёл всех присутствующих вопрошающим взглядом. — Нам нужен обычный ребёнок, которому веришь. Ведь у вас такие хорошие слова придуманы. Тут нельзя играть… Неужели больше никого нет? — по его глазам я понимал, что мы на грани провала.

— Конечно есть! — заверил ровно и красноречиво посмотрел на Кравчик:

— Валерию готовьте! — распорядился кивком.

Анджеевна сморгнула непонимающе, а потом округлила глаза:

— Мы быстро, — кивнула рьяно и поспешила на выход.

Все! ВСЕ без исключения мужчины в зале проводили этот виляющий зад взглядом. Уволю её! Всё-таки уволю!

Нет, сначала трахну, убью, потом уволю… именно так!

Говорить не надо, Лерка отыграла роль настолько точно, что у народа глаза слезами умиления наполнились.

Она говорила душой и сердцем, без лишних улыбок и затыков:

“Без мамы мне плохо!

С мамой можно долго и весело гулять…

Она читает на ночь…

Она делает красивые причёски!

Она вкусно готовит.

“ Мама мягкая и нежная…

Она целует не как папа!

Без мамы чего-то не хватает…”

Она рвала душу органичностью и тем, что умела наравне с болью показать любовь и благодарность:

“Папа балует!

С папой можно подурачится…

С папой прогулка становится праздником!

Он часто покупает мороженное…”

Не было в во фразах ничего сложного, но именно подача Тиранши показывала всю глубину и боль ребёнка из неполной семьи:

“Папа и мама должны быть!

Только папа и мама делают меня счастливой!

Мама и папа, я — это моя мечта.

Мама, папа, я — полная семья!

Я очень хочу быть счастливой полностью!!!”

Правда для достоверности пришлось и Кристине в кадре, как главной маме помелькать. Ну а кто ещё мог этому мелкому очаровательному чудовищу мамкой стать?

Ну и мне пришлось поработать. Это было неправильно, я о том шипел и сквозь зубы чеканил угрозы, но дочь настаивала. Кристина краснела, бледнела, робела… Потому и сдался.

Вот так нас всех утвердили на роль. А потом я решил что точно убью Кравчик… за финальную сцену, — просто её рукой пометка была сделала, — финальный поцелуй родителей.

Правда это было до… нашего утверждения на роль.

И мы не собирались ничего из роли выходящего делать, но бл*, затянуло, так, что оторваться от губ Кравчик я сразу не смог. Утонул как вчера в её тепле и мягкости. В запахе её манящем и сладком, а вкус её не позволял оставить такой лакомый источник.

И спасло Кристину только наличие толпы в зале и бурные овации, крики зрителей-оценщиков, которые вынудили прекратить непристойность.

Я бы её трахнул! Прямо тут!

О чём мечтал уже столько времени, что пекло с каждым днём всё болезненней и нетерпимей. И из зала сбежал позорно, даже не слушая народ…

У меня, мать его, такой стояк был, что большего палева, останься я в зале, случиться уже не могло. Но даже охладиться спокойно не вышло! До своего кабинета не добежал — вильнул в общую уборную для персонала. Только кран с холодной водой врубил, вездесущий Сэм подоспел.

Пока я умывался/охлаждался, чертыхаясь, что плоть так быстро не усмирялась, Польски к писсуару подошёл:

— Мда, тяжко вам, — совсем не вовремя звучал парень.

— Нормально, — буркнул я, очередную порцию воды в лицо плеснув.

— Угу, — слишком понимающе-уличающе кинул Саймон, аккурат со звуком струи в нужник.

— Вам везёт, что Кристинка не понимает до конца, как на вас действует, а так бы…

— Не умничай, таких не любят…

— Так мне и не нужна всеобщая любовь, — пропел Польски. — Кристинку жаль…

Я метнул на парня гневный взгляд.