Бот

Краем глаза Ральф видел, что фигура то исчезает, то появляется в кругах света в дальних галереях. Преследователь, направляясь к нему, отрезал пути отступления, как ферзь, загоняющий в угол одинокого короля. Ученый на ощупь отыскал первую попавшуюся галерею справа и ринулся туда. У конце ее преграждала проволочная калитка, за которой металлическая лестница вела вниз, на бетон. Но там Ральфу точно нечего искать. Он метнулся назад, забежал в коридор слева. Потом несколько раз поворачивал налево и направо, пока окончательно не запутался. Лифта не было. Мужчина даже не знал, в каком направлении находится ближайшая стена цеха. Оглянувшись, Ральф не смог отыскать фигуру преследователя, который вошел в неосвещенную часть нижних галерей, а значит — подобрался близко. Канадец застонал. Сердце брыкалось и лезло по пищеводу вверх к горлу.

И тут… Ральф заметил в конце одного из коридоров платформу. Слава Богу, она стояла внизу. До нее оставалось каких-то двадцать метров. Ральф поблагодарил Бога за свое спасение и стал осторожно продвигаться к платформе. Он снял тяжелые ботинки и старался шагать беззвучно. Сердце, как будто поняв важность момента, заработало стабильнее. Хотя бы на какое-то время аритмия отступила. И это был подарок небес!

Вправо от коридора, по которому он шел, отходил узкий проход, формируя Т-образный перекресток. Сделав пятнадцать шагов, Ральф поравнялся с ним и бросил взгляд вправо. В тот же момент он чуть не скончался от разрыва сердца — на расстоянии вытянутой руки в проходе стоял Такеда. Японец смотрел… хотя нет… выражение его глаз вряд ли было взглядом. За налитыми кровью глазами зияла пустота, полный вакуум. Японец просто стоял. А потом поднял руку и сделал шаг навстречу Ральфу.

— А-а! — отшатнулся нейрохимик и ринулся к лифту. Ритм сорвался, подскочив до невероятных 240 ударов в минуту.

Платформа выступала над полом. Ральф споткнулся о нее и влетел в открытый подъемник вперед головой. Разбил колени, ударился головой о поручень. Лицо залила кровь. Несмотря на боль, он потянулся и нажал кнопку подъема. Ни скрежета цепей, ни гула электродвигателя, ни раскачивания платформы. Лифт не сдвинулся с места. Такеда обрезал провода наверху.

Сзади раздалось его злорадное шипение.

Ральф повернулся и, цепляясь руками за поручень, попробовал подняться. Он лихорадочно пытался найти выход из ситуации, попробовал потянуть время:

— Когда это случилось с тобой, Кацуро? — задыхаясь, залепетал он. Сердце, казалось, собиралось взлететь в космос. — Ты случайно вылил на себя раствор с агентами или… может, выпил его нарочно?

Существо, которое когда-то было молодым амбициозным японцем, оскалилось и зарычало.

— Хорошо. Я готов выпить то же, что и ты. Я стану одним из вас, только не убивай меня! Пожалуйста! — глотая слова, пролепетал ученый.

Канадец не думал о себе. Он знал, что формирование колонии займет полчаса, а то и больше. За это время он надеялся предупредить Тимура, Рино или Тиану. Кого угодно. А потом прострелить себе голову, не позволив психосуществу превратить себя в зомби.

К сожалению, Кацуро понимал это не хуже Ральфа. И пришел он сюда не затем, чтобы выплеснуть черную жидкость в лицо бывшему коллеге. Такеда молниеносно сбил Ральфа с ног.

— Не надо! — крикнул Ральф.

Страх сковал тело — сопротивляться не было сил. Кацуро навалился на него сверху и схватил старика за горло. Но душить Ральфа не было необходимости — он охнул, обмяк и перестал дышать.

Изношенное сердце не выдержало и остановилось.

C

Суббота, 29 августа, 00:19 (UTC –4)

Спальное крыло жилого корпуса «DW»

Тимур, как и Ральф, долго не мог уснуть, терзаясь малоприятными мыслями. Зачем Рино дал ему пистолет и приказал всегда держать его при себе? Кто мог отключить электричество? Такеда? Тиана? Готто? Штаерман? А главное — для чего? Как теперь поведет себя психосущество? О том, чтобы договориться, теперь и думать нечего… Откуда оно узнало имя Рино? И вообще: как оно заметило, что Хедхантер отправился с винтовкой на крышу?

Но хуже всего было то, что они борются с чем-то нематериальным, с каким-то бестелесным призраком, который вылез из подсознания ботов. Это доводило до бешенства. Это все равно что резать воздух или стрелять из пушек по дождю. Несколько раз Тимур подскакивал и включал свет — все лампы в комнате, — настолько сильным было ощущение, что за ним наблюдает кто-то невидимый. Ему было действительно страшно. Еще страшнее, чем тогда при подъеме в горы за Пуритамой. И старенькая «беретта», осторожно спрятанная между матрацем и подушкой, никак не успокаивала.

Когда часы показали четверть одиннадцатого, Тимур наконец успокоился и начал засыпать. Находясь на грани сна и яви, он вдруг вспомнил, как: