Ботанический заговор. Почему растения так важны для нас и как за ними ухаживать

Сандер родился в Ганновере в 1847 году и в двадцать лет начал работать на лондонскую компанию, продававшую семена. Там он познакомился с чешским авантюристом и коллекционером растений Бенедиктом Роезлем. Роезль потерял руку в ходе демонстрации некой сельскохозяйственной машины в Мексике и с тех пор решил посвятить себя сбору орхидей — садоводство было для него после несчастного случая затруднительно. Вместо протеза у него был металлический крюк, который очень нравился индейцам и позволял его обладателю заручаться их поддержкой и помощью. Сандер быстро смекнул, какая добыча плывет к нему в руки, и стал одним из коллекционеров с наиболее обширной сетью агентов-охотников. На пике развития его бизнеса в разных частях света на него работали 23 человека; некоторые из них охотились на орхидеи, но большинство с оружием искали собирателей-конкурентов. Сандер был безжалостен: когда одного из его охотников ограбили и он телеграфировал об этом, ответная телеграмма от Сандера была лаконична: «Вернитесь, соберите снова».

Тем не менее вклад Роэзля и Сандера в ботанику был так велик, что первому даже поставили памятник в Праге, а второй был назначен орхидееводом Ее Величества.

Во времена орхиделириума, впрочем, были и более прозаические проблемы, не связанные с опасностями джунглей и стихий, например логистика. Многие собиратели не очень понимали, как доставлять ценные растения заказчикам. Зачастую их сушили, а гербарии отправляли пароходами, паровозами, слонами и даже ламами. Репортер Уильям Джордж Фицджеральд писал, что на поиски десятка тысяч редких экземпляров в Андах и в папуасских деревнях тратились огромные деньги, но по прибытии редко когда выживало хотя бы одно растение. Охотники варварски относились к орхидеям, а заодно и к деревьям, на которых росли эпифиты. До сих пор в Центральной и Южной Америке есть области, где популяция орхидей так и не восстановилась. Сейчас многие страны приняли законы, которые запрещают продажу орхидей и других растений из их естественной среды обитания.

Но даже доехав до адресата, несчастные орхидеи не обретали мирной жизни. Пытаясь воспроизвести влажные условия джунглей, европейские садовники строили плохо проветриваемые теплицы из толстенного стекла. Орхидеи, разумеется, чувствовали себя в таких условиях очень плохо, что только укрепило их репутацию нежных и крайне капризных растений.

Впрочем, это справедливо не для всех. В викторианскую эпоху были популярны так называемые parlor plants — растения для салонов или гостиных. Дело в том, что архитектура жилого пространства тогда изменилась: вместо одной большой комнаты в доме все чаще появлялось несколько маленьких. И растения в основном выращивались в них. Другое дело, что некоторые комнаты, исходя из их назначения, отапливались слабо, и зимой там было очень холодно, а некоторые — напротив, слишком сильно топились днем, но быстро остывали ночью. А это практически идеальные условия для каттлей и дендробиумов. Поэтому они считались самыми популярными орхидеями для дома. А вот фаленопсисы выращивали в основном в оранжереях, которые примыкали к половине богатых домов Лондона. Все очень хотели завести себе фаленопсисы, но не могли позволить их содержать. Поэтому большой популярностью стали пользоваться гибриды, появившиеся позже.

Орхиделириум немного утих, когда селекция как наука сделала скачок, и люди научились выращивать растения из семян, примерно к 1920-м годам. А теплицы стали строить более совершенными и проветриваемыми. Теперь орхидеи — особенно гибридные фаленопсисы — это стандартный набор цветочного магазина, а место безбашенных искателей орхидей заняли голландские цветоводы, поставляющие миллионы растений в год.

В истории орхидей не обошлось и без Чарльза Дарвина. Его работы в области ботаники не ограничивались стройной и убедительной теорией естественного отбора. Исследования Дарвина положили начало новой парадигме изучения механизмов цветочной адаптации.

Дарвин был большим поклонником орхидей и даже написал книгу «Опыление у орхидных». В ней впервые появились идеи коэволюции, которые потом легли в основу «Происхождения видов». Вкратце главная мысль книги заключалась в том, что эволюция одного вида тесно связана с поведением другого. В случае с орхидеями — от того, как ведут себя насекомые-опылители. Тычинки орхидей содержат пыльцу, которая прилипает к голове или к языку насекомого, когда оно садится на цветок. После того как насекомое улетает, цветок наклоняется таким образом, что, когда насекомое прилетает во второй раз, пыльца попадает в пестик, и орхидея опыляется. Для орхидных вообще важны симбиотические отношения: сейчас, в эпоху перепотребления и промышленного сельского хозяйства, это особенно заметно. Например, ваниль — тоже из семейства орхидных. Ее опыляют безжальные пчелы, которые сейчас оказались на грани исчезновения, и, чтобы отвечать на запросы рынка, ваниль опыляют вручную люди (это быстрее и более предсказуемо).