Боттичелли

Сложнее было с младшим братом Симоне, который, еще в молодые годы занявшись коммерцией, отправился странствовать по Италии. Ему нужно было выделить его часть или сберечь ее до его возвращения, если таковое состоится. Его следы затерялись: по одной версии, он пребывал в Риме, по другой – в Неаполе, по третьей – его вообще уже не было в живых. Перед смертью Джованни начал его разыскивать, но не довел начатое до конца. Поиски брата стоили больших денег, но волю родителя следовало исполнить. Но даже это не столь угнетало Сандро, как свалившиеся на него хлопоты по хозяйству: слуги, провизия, дрова, уборка мусора перед домом, выплаты городским властям, погашение накопившихся долгов. Брат как-то шутя справлялся со всем этим, а Сандро только предстояло постичь эту науку – какие уж тут ученые трактаты!

И надо же так случиться, что домашний уклад семейства Филипепи рухнул как раз в то время, когда в самом городе все рушилось и разваливалось под натиском неистовых проповедей Савонаролы и следующих одна за другой глупостей Пьеро. Не было никакой возможности целиком отдаться работе, приходилось думать о других вещах.

Глава девятая День гнева

Флоренция походила на корабль, потерявший рулевого. Пьеро метался из стороны в сторону: то искал примирения с папой, то брался за поиски союзников, чтобы бороться с ним. Во всем этом сказывалось влияние семейства Орсини, которое, испокон веков враждуя с папами, время от времени пыталось наладить отношения с ними. Маневры Пьеро раздражали флорентийцев, которые никогда не питали особой приязни к Ватикану, а сейчас, под влиянием проповедей фра Джироламо, – тем более. В городе было мало желающих вдруг ни с того ни с сего раскрыть объятия сластолюбцу и убийце, обманным путем захватившему престол святого Петра и плевать хотевшему на Церковь, если она не приносила ему денег и власти. Заигрывания Пьеро с Александром VI порицались и отвергались. Но ослепленный властью наследник Лоренцо лез напролом. Он пропустил мимо ушей очередную проповедь Савонаролы, а именно к ней стоило бы прислушаться и сделать выводы, ибо фра Джироламо, обрушив в очередной раз на Александра поток брани, впервые заговорил о «биче», приготовленном Господом для изгнания христопродавцев из храма.

«Бич Божий» – так молва нарекла Карла VIII. Вести, приходившие во Флоренцию из Парижа – информаторы, которых еще Лоренцо насадил по всей Европе, не дремали, – сводились к тому, что французский король готовится к походу на Неаполь. Истинные цели этого предприятия простой народ приукрасил выдумкой, что Карл избран Богом, чтобы изгнать Антихриста из Ватикана, способствовать избранию «истинного папы», а заодно и очистить всю Италию от тиранов. Теперь об этом поведал «городу и миру» сам Савонарола!

Если Пьеро сам не понял, что скрывалось за словами монаха, то ему быстро подсказали, что проповеди неистового приора рано или поздно приведут к краху дома Медичи. Недовольство накапливалось, и достаточно малейшего повода, чтобы оно вырвалось наружу, как это не раз бывало во Флоренции. И Пьеро решился на шаг, которого избегал отец: под предлогом, шитым белыми нитками, он отослал Савонаролу в Болонью с тайной надеждой, что ему не позволят возвратиться в город. Фра Джироламо без пререканий согласился. Он-то смотрел значительно дальше, чем заносчивый правитель, и предвидел, чем кончится вся эта непродуманная затея. Во Флоренции сразу же усилилось брожение, и то, что дело принимает скверный оборот, стало ясно даже для такого неумелого политика, как Пьеро. К своему удивлению, он обнаружил, что народной любовью он не располагает, надежных помощников у него нет, а если у Медичи и остались сторонники, то на них положиться нельзя. Савонаролу пришлось вернуть.

Гроза надвигалась медленно, но неотвратимо. На «ярмарке новостей» у стен Синьории поговаривали, что доверенные лица фра Джироламо и некоторых знатных семейств города уже побывали во Франции, чтобы побудить Карла прийти во Флоренцию, избавить ее от «тирана» и помочь построить в ней «царство Божие». Насколько это верно, судить было сложно, ибо, как всем известно, такие дела не делаются в открытую. Поэтому подобным слухам верили далеко не все. Люди пожимали плечами: неужели флорентийцы сами не справятся с каким-то Пьеро, неужели они убоятся головорезов Орсини?