Боттичелли

Карл колебался, но в конце концов согласился с доводами Лодовико. Пожалуй, миланец прав: Флоренция вряд ли станет сопротивляться, ибо он получал достоверные сведения, что в городе неспокойно. Видимо, народ в самом ближайшем будущем поднимется против Пьеро. Король будет нужен и тем и другим, но пока еще не решил, на чью сторону ему выгоднее встать. Но кого бы он ни поддержал – все равно это будет прекрасным оправданием того, чтобы остаться на зиму во Флоренции. В октябре французы вторглись в Тоскану, осадили Сарцану и Пьетрасанту, Лукка, как и предполагалось, сама распахнула перед ними ворота и перешла на сторону Карла, за ней последовал еще ряд городов.

Вскоре французы подошли к Пизе. Пизанцы, которые почти целый век мечтали о возвращении независимости, отнятой у них флорентийцами, с восторгом приветствовали своего «освободителя». Но на всякий случай Карл оставался вне стен города – нужно было выждать, как отреагирует на все это Флоренция. Сарцана и Пьетрасанта еще сопротивлялись, но их капитуляция была предрешена – у защитников иссякало продовольствие. Главным для того, чтобы сделать республику более уступчивой, был, конечно, захват Пизы – тем самым блокировался выход Флоренции к морю. Теперь Карл мог спокойно выжидать – ясно, что флорентийцы не начнут военных действий, поскольку собственным войском не располагают, а кого-либо нанимать у них не было времени.

Король ждал не напрасно: вскоре к нему прибыла делегация флорентийской Синьории, которая не скупилась на заверения в дружбе и опять затянула песню о том, что флорентийцы сыты по горло правлением Медичи и Карлу не следует оказывать ему никакой помощи. Одновременно она советовала королю продвигаться дальше на юг, пока еще стоит хорошая погода, а его противники не успели собраться с силами. Карл выслушивал посланцев, кивая головой – не в знак согласия, просто у него была такая привычка, многих вводившая в заблуждение. То, что предлагала ему эта делегация, было ничтожно в сравнении с тем, что можно было, как он знал из переговоров с Лоренцо Спанелли, ожидать от правителя города. Он ждал Пьеро, и тот не замедлил явиться. Французы расщедрились на почести и приняли его как коронованную особу.

Дальнейшее покрыто мраком, так как источники расходятся, излагая содержание состоявшихся бесед. Ясно лишь одно: Пьеро ответил согласием на все требования Карла. Он уступил французам Пизу, Ливорно, Пьетрасанту и Рипафратту, он гарантировал им беспрепятственный проход через флорентийские владения, он обещал выплатить огромную сумму и в довершение всего просил Карла прибыть во Флоренцию и быть гостем в его доме. Близкий советник короля в своих мемуарах искренне удивлялся тому, что Пьеро безоговорочно пошел на такие колоссальные уступки и французы без каких-либо усилий получили даже больше того, о чем они смели мечтать. Дипломат объяснял все это «молодостью и неопытностью Пьеро в политике».

Дальше идет разноголосица: одни утверждают, что Пьеро сделал это с согласия Синьории, но на определенный срок, другие же стоят на точке зрения, что ни на что подобное Синьория не соглашалась и Пьеро действовал на свой собственный страх и риск. Но как бы то ни было, Флоренция в один день, вернее в один вечер потеряла все, что приобрели Медичи – от Козимо до Лоренцо – за шестьдесят лет своего правления. Совершив все это, Пьеро отбыл во Флоренцию в сопровождении квартирмейстера короля сьера де Бальзака, который должен был подготовить палаццо Медичи к приему высокого гостя. А Карл 9 ноября 1494 года в сопровождении огромной свиты торжественно въехал в Пизу, где якобы должен был расположиться на длительный отдых – хотя, как писали, он всего-навсего лишь хотел взглянуть на знаменитую Пизанскую башню.

Молва обогнала Пьеро: он еще находился в пути, а во Флоренции уже знали, что он преподнес в подарок французам значительную часть флорентийских земель. За что? Ответ был готов – за корону герцога, которую он купил такой дорогой ценой. Даже приводили детали: Пьеро, приблизившись к королю, якобы упал перед ним на колени, и тогда Карл ударил его по плечу плашмя мечом, посвятив тем самым в рыцари и вассалы и попутно даровав ему титул герцога. Этому верили и не верили, но верить было выгоднее. А когда был пущен слух, что красные лилии в гербе Флоренции будут заменены на белые, французские, последняя капля переполнила чашу гнева – горожане стали вооружаться.