Боттичелли

Он и представить не мог, насколько тяжким окажется этот труд, хотя и пользовался советами лучших умов Флоренции. Описание Венеры, более или менее подходящее для выполнения заказа, отыскалось сравнительно быстро, в «Золотом осле» Апулея: «…невыразимая грация была присуща всему ее существу, и цвет лилии расцветал на ее лице. Это была Венера, но Венера-девственница. Одежды не скрывали безупречную красоту ее тела, она шла обнаженной, и только покров бросал тень на ее наготу. Бесстыжий ветер то поднимал своенравно легкий флер, и тогда цветок юности представал обнаженным, то прижимал этот флер плотно к ее телу, и под прозрачной оболочкой становились видны соблазнительные формы. Только два цвета были присущи богине: белизна ее тела, так как она была небесного происхождения, и зеленый цвет ее покрывала, потому что она была рождена морем».

Так римский писатель описывал шествие Венеры на суд Париса – почти готовая картина, которую без особых усилий можно перенести на доску. Соблазнительно было отказаться от дальнейших поисков и приступить к работе, однако про Апулея пришлось забыть – его описание не устраивало философов с виллы Кареджи. Они нашли его примитивным; более того, на их взгляд, зритель мог бы понять его в самом обыденном смысле. Такие шествия, когда впереди шли девушки, едва прикрытые прозрачной тканью, время от времени устраивались во Флоренции по случаю прибытия какого-либо знатного гостя – особенно если он был известен как большой любитель женского пола. Обычно этих красавиц набирали в борделях, которых, несмотря на формальный запрет, в городе было предостаточно. Нет, не такую Венеру они имели в виду!

Задумки отбрасывались одна за другой – когда слишком много мудрецов спорят друг с другом, дело топчется на месте. Почти весь следующий год был потрачен на то, чтобы добиться единства во мнениях. Походило на то, что сама Венера перестала интересовать их – каждый предлагал свое толкование образа богини, приводя в доказательство множество цитат из древних и новых авторов. Лоренцо ди Пьер-франческо уже отчаялся получить желаемое, а Сандро, вместо того чтобы писать, корпел над фолиантами, все глубже погрязая в них. В результате у одних он обрел славу живописца глубокомысленного, а у других – бездельника, отлынивающего от дела. Работал он и правда мало: несколько портретов, пара кассоне и вечные изображения Мадонн.

Что же касается заказа Лоренцо ди Пьерфранческо, то долгие ожесточенные споры, к неудовольствию юноши, завершились тем, что решили остановиться на теме «Венера, каковую грацию украшают цветами, провозглашая приход Весны». Впоследствии картина была названа более кратко – «Примавера» или «Весна», что было гораздо точнее, ибо мудрые советчики Лоренцо «нафаршировали» ее таким количеством сюжетов и фигур, что Венера отодвинулась на второй план.

По сути, замысел этой картины определил не Фичино, а Анджвло Полициано. Как-то они вспоминали турнир 1475 года, и поэту с его скачкообразной фантазией, полной ассоциаций, пришли на память «Фасты» Овидия. Празднества, устроенные Лоренцо, происходили весной, вот Анджвло и припомнил «Фасты» Овидия:

…иные хотели, Венера,
Этого месяца честь вовсе отнять у тебя!
Но ведь в апреле всегда оперяется почва травою,
Злой отступает мороз, вновь плодородит Земля.
Вот потому-то апрель, несомненно, есть месяц Венеры
И показует, что ей должен он быть посвящен…[8]

А отсюда – всего лишь шаг до Харит, сплетающих венки из первых цветов. Их, впрочем, решили заменить Грациями, которые водят хоровод, а там, где Грации, которые, по заключению Фичино, «не что иное, как одна грация, как я бы сказал, состоящая из всех трех граций», там должен быть и Меркурий, их предводитель. Естественно, никакая весна не может обойтись без богини растительности Флоры, украшающей землю своими дарами. Да, многознающим мужем был этот Овидий, постигший видимо не только науку любви: