Боттичелли

Однако Лоренцо беспокоили не столько угрозы вторжения, сколько тайные происки Ватикана. В Риме убили нескольких флорентийских купцов, а их имущество разграбили; наверняка погиб бы и посланник Синьории, если бы его не спас венецианский коллега. Кардинал Рафаэлло Риарио не скупился на преувеличения, расписывая, сколь неучтиво с ним обходился Лоренцо и какие издевательства ему пришлось вынести во Флоренции. Легаты Сикста убеждали европейские дворы, что Лоренцо сам подбил народ на беспорядки, чтобы избавиться от архиепископа Сальвиати, которого не желал признавать. В свою очередь, Великолепный разослал по Европе отчет Полициано о событиях, в которых поэт не пожалел черной краски, описывая заговорщиков как тщеславных проходимцев, пьянчуг, игроков, людей без чести и совести.

Синьорию Сикст также осчастливил посланием, содержащим требование изгнать Лоренцо из города. Флоренция ответила отказом. Тогда папа обнародовал буллу, в которой угрожал всем флорентийцам отлучением от церкви, если они не заставят Лоренцо приехать в Рим для покаяния в своих преступлениях. Великолепный обвинялся в убийстве архиепископа Сальвиати, в задержании во время богослужения кардинала Рафаэлло и заточении его в узилище, а также в покушении на папские владения. Если его воля не будет исполнена, Сикст грозил Флоренции интердиктом – отлучением от церкви, а это значило, что нельзя будет крестить младенцев, отпускать грехи и отпевать умерших. Синьории было над чем задуматься, ибо речь шла об интересах и благе граждан, и здесь она не могла действовать, не испросив их мнения. Но как знать, каким оно может быть?

Лоренцо нашел выход: он собрал всех известных тосканских теологов в Санта-Мария дель Фьоре и попросил их, изучив папскую буллу, высказать свое суждение. В принципе, все обвинения Сикста легко опровергались, ибо, как всем было известно, Лоренцо не отдавал распоряжений повесить Сальвиати, задержать кардинала или нападать на папские владения – более того, он сам был потерпевшей стороной. Обсуждение богословами послания папы было обстоятельным, но решение вынесли такое, какого и ждали: булла Сикста необоснованна с самого начала, и вследствие этого интердикт был бы недействительным.

Сандро за это время закончил свою фреску и написал портрет Джулиано. «Четверо повешенных», вопреки его опасениям, внимания почти не привлекли: флорентийцы были теперь заняты куда более важными делами, чем обсуждение достоинств или недостатков фрески, к тому же созданной на потребу дня. Ведь это не роспись собора; пройдут дожди, побушуют ветра – и от нее ничего не останется. Откровенно говоря, Сандро желал, чтобы это случалось скорее: его творение было не из тех, которыми можно было бы гордиться. При других обстоятельствах его больно задело бы и то, что Лоренцо как-то равнодушно отнесся к портрету брата – он мельком взглянул на него и приказал убрать в какие-то дальние покои; во всяком случае, потом он на глаза Сандро не попадался. Возможно, Лоренцо не хотел, чтобы перед ним постоянно маячило напоминание о пережитой трагедии, а может, портрет ему просто не понравился. Он слишком походил на те, которые пишутся с посмертных масок. Изобразив Джулиано с закрытыми глазами, чтобы, как он делал это раньше, подчеркнуть его сосредоточенность на внутреннем мире, живописец, по сути, лишил его всякой жизненной силы. Те, кто знал Джулиано при жизни, справедливо могли упрекнуть его в искажении образа покойного. Лоренцо, однако, щедро вознаградил Сандро за работу; за «Повешенных» платила Синьория.

Больше заказов пока не было. Горожанам сейчас было не до того: союзники папы все-таки вторглись во флорентийские владения. Шли бои – ни одна из сторон не могла одержать победы, отряды сходились и расходились, происходили мелкие стычки. От всех этих маневров больше всего страдали крестьяне – их поля уничтожали и те и другие, дома сжигали, виноградники вырубали. 11 июля 1478 года во Флоренцию прибыл посланник калабрийского герцога, который от имени Сикста ставил флорентийцев в известность, что папа ведет войну не против них, а против Лоренцо; он снова требовал выдачи «антихриста» и осквернителя истиной веры. По просьбе Великолепного, Синьория собрала несколько сот граждан, и, выступив перед ними, Лоренцо сказал, что ради блага республики готов принять смерть или изгнание. От имени собравшихся ему было заявлено: «Ваша светлость должна сохранять мужество, вам надлежит жить и умереть вместе с республикой». Одновременно, вспомнив, что во время трагедии в Санта-Мария дель Фьоре слуги Медичи растерялись и не пришли на помощь своему господину, граждане Флоренции решили выделить Лоренцо охрану из двенадцати человек, которые должны неотступно сопровождать его повсюду. Отменили все празднества, и город начал готовиться к обороне.