Боулинг-79

И снова слова получились вялые-вялые, хотя неологизм «консилиумничать», вдруг выскочивший у него, ему самому ужасно понравился.

– Лиля! – громко позвал он.

– Да? – с готовностью откликнулась она.

– Как мы познакомились? – строго спросил он.

– В ресторане «Пекин». В апреле семьдесят девятого.

– Правильно. Но я не спрашиваю, где. И не когда, а – как? Кто нас познакомил?

– Как это «кто»? Никто нас не знакомил. Мы сами познакомились.

– Сами?! И как, по-твоему, это было?..

– Ты что, забыл, дурачок?.. Э-эх, ты!.. Я была там с Сашкой, моим братом, и Наташкой, его женой. Они на Север уезжали… А ты сидел за соседним столиком, угрюмый и гордый, как Чайльд Гарольд…

– Один?!

– Что «один»?

– Я сидел один?!

– Ну, да. А с кем же?

– Врешь!.. А потом что было?

– Ты что, правда, забыл? Или меня проверяешь?

Опять вмешался голос со стороны.

– Не спорьте с ним, Лилия Станиславовна. Не нервируйте его. Рассказывайте.

А ее слова звучали серебряным колокольчиком.

– Ну, а потом ты вдруг встал из-за своего столика и подошел к нам…

– Я? Сам встал и подошел?

– Ну да, а кто же?

– Так. И что я тебе тогда сказал?

– Ты начал нести какую-то пургу (современным языком говоря) про то, что только-только вернулся из Египта, и у тебя не хватает денег, а есть только чеки, и попросил дать тебе взаймы, до завтра, один рублей двадцать копеек… А Сашка дал тебе трешку… Но я-то видела: на самом деле, ты на меня повелся, и таким манером решил подойти познакомиться…

– Значит, ты считаешь: там был только я? Я, один?

– Ну, да. А кто же?

– А Дрезден?

– Какой Дрезден?

– Ты же ездила туда. С Володькой.

– Опять Володька…

– Что, я не прав? Мне это приснилось?..

– Осторожней, Лилия Станиславовна!.. – раздался со стороны чей-то предупреждающий голос.

– Что я говорю не так? – обернулась она.

– Почти все так: разговаривайте с ним; переубеждайте его…

Мужчина предупредил:

– Все правильно, он не должен укрепиться в своих видениях…

Его поддержал другой:

– Но не следует сейчас его волновать…

Лиля снова повернула к Валерке свое очаровательное лицо.

– Милый, я не была в Дрездене.

– В семьдесят девятом году? В стройотряде? Не была?

– Нет. И не собиралась.

– А я?

– И ты не был. Но ты… Ты должен был поехать. Должен. Но тебя, к сожалению, не взяли. Видимо, – мы с тобой потом это тыщу раз обсуждали – из-за «Бани». Ты поставил «Баню», и тебя сочли неблагонадежным.

– Да, это правда… – прошептал он. – Но ты… Ты, тогда, тем летом, уходила от меня?

Она потупилась.

– Да, уходила… – проговорила она. – А потом – пришла… Но что говорить об этом, все было так давно…

– Скажи, ты тогда уходила – почему? Потому что решила, я – неудачник?

Она отвернулась.

– Что старое ворошить…

– Значит, да… – вздохнул он.

– Я была тогда еще очень молодая. – Она погладила его по волосам. – И до чрезвычайности глупая…

– А потом?

– Что – «потом»?

– Что – было?

– Потом мы с тобой снова встретились, под конец того лета. Я поняла свою ошибку и пришла к тебе. Сама.

– Ночью… – прошептал он. – Через окно в общаге… Я спал…

– Да, – улыбнулась она.

– А то, что мы с тобой разъезжали по всему Союзу с агитбригадой, – это было?

– Ну, конечно!..

– И ставили «Малую землю»?

– Да.

– И выступали в Кремлевском Дворце съездов? Перед Брежневым?

– Ну, да.

– Хорошо.

Он перевел дыхание. Ему непросто давался этот разговор.

– Может, хочешь поспать? Или принести тебе воды?

– Нет. Не надо. Не сейчас. Я хочу закончить.

– Утомляться, Лилия Станиславовна, ему тоже сейчас совершенно не показано.

– Подождите! – выкрикнул он, обращаясь к белохалатной своре, исподволь контролирующей их разговор. – Я должен закончить!

Валерке и невдомек было, что этот диалог с Лилей длился не час, и даже не день, и не два, а много, много дольше. Он спрашивал ее, она отвечала – и он засыпал. А потом, когда снова открывал глаза – она все равно была у кровати, и он задавал ей новый вопрос. А затем слышал ответ и опять засыпал. И так длилось много дней или ночей, но она всегда была рядом.

– Еще один вопрос.

– Да, милый?

– Кто ты? Сейчас?

– В каком смысле?

– Ну, где ты работаешь? Кем?

– О, я большой человек, – засмеялась она. – Я работаю в телекомпании «Игла-ТВ».

– Генеральным продюсером?

– Вот видишь, – засмеялась она. – Вспомнил!

– И ты ездишь на серебристом «Лексусе»?

– Точно, – снова раздался ее хрипловатый смех.

– А я?

– Что – ты?

– Кто я – сейчас?

Он смотрел на нее одновременно и пытливо, и взволнованно, и испуганно.

– Ты? О, ты звезда.

– Какая звезда?

– Звезда кино.

– Ты не шутишь?

– Нисколько. Ты снялся в главной роли в фильме «Хребет». Скоро он выйдет на экраны. А еще тебя пригласили на фестиваль в Карловы Вары. Поэтому надо скорей поправляться.

– Правда? Ты не врешь?

– Нисколько.

Он глубоко, облегченно вздохнул и прикрыл глаза. Наконец снова внимательно посмотрел на нее.

– Лиля, а что с нами было?

– Когда?

– Все эти годы. Начиная с восемьдесят первого – и по сей день.

– Ой, – улыбнулась она, – чего с нами только не было. Это долгая история. Но постепенно я расскажу тебе все. Да ты и сам вспомнишь.

– Заканчивайте, Лилия Станиславовна. Хватит на сегодня.

– Минутку! – выкрикнул он.

Голос звучал уже гораздо тверже, чем в начале разговора.