Boys

Закончив разговор, я вернулась к все еще открытому файлу «Маньяки». Надо записать свои ощущения после разговора с Григорием. На маньяка-убийцу Григорий не тянет совсем. Вполне состоявшийся мужчина, привыкший скорее приказывать, чем выполнять команды. Без разговоров согласился встретиться в центре. Единственное, что роднит его с маньяками, — это завышенная самооценка. Но этого явно недостаточно, чтобы обвинить человека в нескольких убийствах.

В полседьмого вечера, когда я уже выруливала с Минской улицы на Кутузовский, Григорий позвонил вновь. Он извинялся, что не подумал сразу — может быть, за мной нужно заехать. Я заверила, что спасибо, не нужно, я уже большая девочка и сама вожу машину. Удивительное дело, эта информация совсем не обрадовала моего собеседника, мне показалось, что он даже немного стух. Ровно в семь вечера я припарковалась около «Риса и рыбы». Григорий уже ждал меня с большим букетом белых роз. Букет удивил меня несказанно. В наши дни дарить женщинам цветы стало как-то… не модно, что ли. Современные кавалеры в лучшем случае покупают одну голландскую розу на длинной ноге, в обычном — вообще ничего. Современные дамы так к этому привыкли, что наличие букета в руках у мужчины, с которым встречаешься в первый раз, скорее может напугать. Только самые наивные подумают о принце на белом коне, большинство же воспримет факт наличия букета как верный признак того, что мужчина опытный «встречальщик». Исключение составляют интеллигентные мужчины старше шестидесяти — эти могут прийти с цветами, потому что воспитаны на примерах классической литературы.

Я уже давно не отношу себя к романтичным особам, поэтому мысленно записала Григория в категорию профессиональных «встречальщиков». Мы вошли в ресторан и сели за столик с видом на Кремль. Григорий говорил не замолкая. Ему было совершенно не важно, слушаю я его или нет. Он торопился рассказать о себе. Я живо представила, как он переписывается с женщинами, назначает встречи, приходит с букетом, а потом выдает заранее продуманную и много раз отрепетированную речь. Женщине же остается только сидеть, слушать и в нужных по тексту местах кивать. Он говорил и говорил… О маме, которая выгнала его из дома в шестнадцать лет. (Внимание! У всех маньяков были в детстве проблемы с мамами!!!) Выгнала, потому что он не хотел учиться. О театре, куда он устроился работать сразу после изгнания. Об эмиграции в Израиль, о возвращении, потому что там жить неинтересно, об институте, куда он все-таки поступил, поняв, что в театре больших денег не заработаешь, если не происходишь из старинной театральной семьи, о работе в коммерческой клинике, о том, как он здорово делает зубы. У самого Григория зубы были, кстати, не очень — кривоватенькие и желтоватенькие. Видимо, об этом ему до меня уже не раз говорили, потому что сразу прозвучала фраза «сапожник без сапог».

Мы съели суши, горячее и десерт. Григорий продолжал рассказывать. Мне уже было совершен но ясно, что никакой он не убийца-маньяк Ему нет смысла убивать женщин: мертвые слушать не умеют. А ему надо, чтобы слушали, чтобы заливались румянцем, принимая букет. В этом его цель, его способ самоутверждения, его основное развлечение по жизни — та пьеса, в которой он играет главную роль.

Наверное, я пару раз невольно посмотрела на часы, потому что Григорий вдруг прервал свой монолог и спросил, тороплюсь ли я куда-нибудь. Я ответила, что мне очень интересно с ним общаться, но завтра на работу, поэтому, если он не возражает, пора заканчивать. Возражать он не стал, так как еще до того, как принесли горячее, рассказал всю историю своей жизни и даже начал повторяться. Моя биография его не интересовала, поэтому во время десерта он плавно перешел к обсуждению политической обстановки в стране.

Существует некое глубоко укоренившееся в умах моих соотечественников убеждение, что политика — это область, в которой каждый является профессионалом. Англичане, если вдруг в процессе общения возникает пауза, начинают говорить о погоде: «The rain in Spain is mainly on the plain». В России же… В России в таких случаях начинают говорить о политике.

Вот и Григорий, исчерпав тему себя любимого, заговорил о тоталитаризме российской власти.

Поговорить о политике Григорий, видимо, тоже любил. Он все время называл какие-то фамилии и должности, попутно объясняя, почему такого-то ни в коем случае не нужно было на эту должность назначать. Я несколько отвлеклась и ушла в себя. Мой энергичный собеседник почувствовал, что контакт со зрителем потерян, и предложил покинуть ресторан.

Он проводил меня до машины, попутно показав мне свою «тойоту-кэмри», поцеловал руку на прощание и пообещал позвонить в ближайшие дни.