Божье Дело

Рядом со мной, улыбаясь, стоял Мэхруд. Я сразу же узнал своего старого профессора, хотя он стал почти двухметрового роста, отрастил на голове густую копну длинных черных волос и подправил черты своего лица, превратившись в красавца. Почти вплотную к нему стояла Пегги. Она была очень похожа на сестру, только волосы пламенели на солнце. Она была восхитительна, но я всегда предпочитал брюнеток.

— Теперь ты все понял? — спросил Дурхэм.

— Да, — ответил я. — Включая и то, что не имело бы никакого значения, если бы я утонул, так как вы тут же воскресили бы меня.

— Естественно. Но ты бы никогда не стал уже богом. А теперь станешь моим преемником.

— Что вы имеете в виду? — спросил я без околичностей.

— Мы с Пегги преднамеренно вели тебя и Алису к этой развязке, чтобы получить возможность передать кому-нибудь свою работу здесь. Нам уже изрядно наскучило все, что мы здесь понавытворяли, и мы прекрасно понимаем, что не можем взять да и бросить все это на произвол судьбы. Поэтому я и выбрал тебя. Ты — человек добросовестный, идеалист в душе, мы проверили твои возможности и выяснили, что ты мог бы переустроить эту часть планеты лучше, чем я, в большей мере руководствуясь законами природы. Твой мир будет прекраснее, чем тот, что сумел сотворить я. Ты ведь хорошо понимаешь, Дэнни, мой новоиспеченный бог, что твой старый профессор — всего лишь Старый Бык, которому лишь бы позабавиться. А мы с Пегги хотим предпринять нечто вроде грандиозного турне с целью навестить рассеявшихся по всей Галактике прежних земных богов. Все они, понимаешь ли, по сравнению с возрастом Вселенной — весьма юные боги, только-только вышедшие, можно сказать, из школы — нашей Земли — и направившиеся в центры подлинной культуры для шлифовки и совершенствования своих задатков.

— А кто же я?

— Ты теперь бог, Дэнни. Тебе и принимать решения. А у нас с Пегги есть много мест, куда…

Он улыбнулся той растянутой, неспешной улыбкой, которой частенько одаривал студентов перед тем, как процитировать свои любимые строки:

«…гляди: какая обширная перед нами раскинулась вселенная.
Давай пойдем…».

И ушел, уводя за собой Пегги. Как пушинки семян одуванчиков, их унесли куда-то прочь стонущие ветры космоса.

Когда они исчезли из виду, я еще долго смотрел на реку, на поросшие лесом холмы, на небо, на город, где собрались обуянные ужасом толпы зевак. Все это было теперь мое, мое.

Включая и одну черноволосую девушку — и с какой фигурой! — что стояла на причале и махала мне рукой.

Вы думаете, я так и остался пребывать в глубоком раздумье о своем долге перед человечеством, о проблемах мирового переустройства? Вовсе нет.

Я взмыл высоко в небо и совершил шестнадцать полных сальто, выражая свою радость, прежде чем приземлился, и пошел прямо по воде к стоявшей на другом берегу Алисе.

На следующий день я восседал на вершине одного из холмов, откуда хорошо обозревалась вся долина. Как только появились гигантские десантные планеры, стал их ловить, прибегнув к психокинезу (можете называть это, как вам заблагорассудится), и макать один за другим в воды реки. Когда морские пехотинцы выбирались из них и вплавь пускались к берегу, я срывал с них маски и далее оставлял без внимания, кроме тех, разумеется, кто плохо плавал. Для таких я был настолько добр, что подхватывал их и перемещал сразу на берег.

Кажется, все это получалось у меня совсем неплохо, хотя чувствовал я себя довольно скверно — всю ночь и все утро у меня страшно болели ноги и десны. Эта боль и теперь не утихла, несмотря даже на немалое количество Пойла, которого я нахлебался.

Но для боли была весьма немаловажная причина.

Я становился выше ростом, и у меня резались зубы.