Боже, спаси президента

Оба говорили с сильным южным акцентом и так четко произносили слова, что я понимал их без труда.

— Посмотрите на руку маман. Она синеет!

Пожилая дама подняла руку, чтобы подтвердить слова дочери.

— Могли бы и пересесть, если вас что-то напрягало. — Парень не испытывал ни малейших угрызений совести.

— Пересесть? С чего это мы должны были пересаживаться? Мы у себя дома! — Женщина разъярилась еще больше.

— А я, по-вашему, откуда, из Парижа, что ли? — Парень покачал головой и невозмутимо вернулся к своей еде.

— Как это для нас характерно, — сказала Леанн. — Здесь, на Лазурном Берегу, мы думаем, что нам все дозволено, потому что мы у себя дома. Можем даже закон нарушить, потому что парижские законы нас не касаются.

— Может, попросить у персонала ведерко льда? — предложил я.

— Вы правы. — Леанн приподнялась, но я сказал, чтобы она доедала своих кальмаров, и отправился просить у официантки seau de glaçons, которое она выдала немедленно.

Мать и дочь шумно выразили свою благодарность; церемония окунания запястья в лед была выполнена со всеми соответствующими звуковыми эффектами, включая громыхание золотого браслета о стенки ведерка.

— Merci, monsieur, merci, — повторяла дочь, бросая через плечо разъяренные взгляды на парня, целиком посвятившего свое внимание шоколадному муссу.

Я вернулся к своему столику. Леанн выглядела задумчивой.

— Это был добрый поступок, — сказала она таким тоном, как если бы это противоречило ее мнению обо мне.

— Я должен идти, — сказал я. — Мне нужно сделать несколько важных звонков.

Она выглядела разочарованной.

— Вы не будете заказывать десерт?

— Нет, — сказал я не без запинки.

— Может, встретимся позже и выпьем по стаканчику? — предложила она.

— Выпьем?

— Да. Если твоя девушка до завтрашнего дня не вернется, полагаю, ты свободен?

Я проглотил это «ты».

— Ну…

— Давай встретимся в шесть вечера в баре гостиницы…

— Хорошо. — Отказаться было невозможно.

— Прекрасно. Не волнуйся, я заплачу, — сказала она.

— Нет-нет, позволь мне. — Я достал из кармана кредитную карточку и вместе с ней, по случайности, электронный ключ от номера. Проскользив через весь стол, он остановился прямо перед Леанн, словно непристойное предложение.

Да ну к черту, сказал я себе, возьми себя в руки.

Забрав свой ключ, я пошел к кассе и столкнулся с пожилой дамой, которая теперь смотрела на меня без особой благодарности. Ведерко со льдом перевернулось, и лед высыпался на ее облаченное футболкой до колен тело, заставив заверещать еще громче, чем при ударе зонтиком.

— Простите месье, он не у себя дома! — смеясь, крикнула Леанн.

3

Был бы я посмелее или попьянее, прыгнул бы с балкона моего номера в лазурно-голубые волны, мягко подгоняемые ветерком с востока на запад, к материку. Бандоль был так близко, что, стоя на балконе, я мог при некотором усилии различить золотые логотипы на солнцезащитных очках людей, гулявших по набережной. А вот на острове было безлюдно, тишину нарушали только мерные удары волн.

Что бы там ни говорили психотерапевты, это меня не успокаивало. Я никак не мог решить, встречаться мне с Леанн или нет. Как ни крути, на таком маленьком островке трудно будет избежать дальнейших встреч.

Я постарался убедить себя в том, что ничего предосудительного в предложении выпить вместе нет. Я не был увлечен этой женщиной. В ней было что-то излишне жесткое. В отличие от М., которая при первой же встрече показалась мне ранимой, Леанн была как алмаз (я имею в виду исключительную твердость этого камня). Легкость, с которой она подсела ко мне в этом своем бикини… И полная невозмутимость, когда она предложила выпить по стаканчику. Ей было совершенно наплевать, что у меня есть девушка. Она увидела шанс и вцепилась в него. Правильно о французских женщинах говорят, что они бесстрашные и бессовестные пожиратели мужчин. Теперь она собирается и от меня отхватить кусок.

Ну нет, это чересчур самоуверенно с моей стороны. Приглашение выпить вовсе не означает, что за ним стоит что-то большее. Ее позабавило, что наши пути снова пересеклись. К тому же она путешествует одна, и ей захотелось посидеть в компании. Наверное, ей не часто предоставляется возможность попрактиковаться в английском с настоящим британцем. Мне и раньше попадались подобного рода языковые фанаты. Правда, фанаты любого рода — это последнее, что мне сейчас нужно.

— Черт подери, М., — сказал я пролетающей мимо чайке, — какого черта тебе понадобилось отправиться в Марсель?

Мне нужен был совет, и, как и много раз до этого, я поддался мазохистской стороне своей натуры, набрав номер Джейка — единственного человека, который гарантированно запутает меня еще больше.

— Джейк? Привет, это Пол.

— Поль! Привет, старикан. Как жизнь?

Я рассказал ему, что оказался в небольшом пастисе, и описал свою встречу с Леанн.

— Леанн… А какой она национальности? — Это его первый вопрос о любой девушке.

— Француженка.

— Француженка? Поль, ты так предвидим!

— Что?

— В смысле, черт… Сначала англичанка, потом француженка. Трахнул бы спаниеля для разнообразия.

— Спаниеля?