Божественная комедия (илл. Г. Доре)

В XXIII, XXIV и XXV песнях Данте подвергается экзамену апостолов Петра, Иакова и Иоанна, вопрошающих его о сущности трех богословских добродетелей: веры, надежды, любви. Данте сравнивает себя с бакалавром на экзамене у строгих и справедливых магистров. Быть может, это сравнение возникло из воспоминаний о диспутах в Болонском или Парижском университетах. XXV песня начинается знаменитыми стихами о поэтических лаврах. Данте надеется, что его, автора священной поэмы, «отмеченной небом и землей», когда-нибудь увенчают на родине, во Флоренции, в баптистерии Сан Джованни, где он был крещен. В песне XXVI Данте говорит о своей встрече с предком всего человечества — Адамом и узнает от него, что пребывая недолго в Земном Раю, — всего несколько часов — он был изгнан оттуда за то, что нарушил волю божества, стремясь узнать больше того, что было ему дозволено. Таким образом, грехопадение человечества было вызвано любопытством, гордыней и непослушанием. Это также грехи Люцифера, которые были причиной его падения, нарушившего изначальную гармонию космоса. За эти грехи, а не только за предательский совет Улисс попал в Ад; они были свойственны и самому Данте, он сам исповедуется в грехе гордыни и не может обуздать бесконечной своей любознательности. На небе звезд апостол Петр произносит инвективу против дурных пап и предсказывает, что Климент V и Иоанн XXII низвергнутся в адскую бездну вслед за Бонифацием VIII.

Окрепший взгляд Данте встречает взор Беатриче, и в несколько мгновений они возносятся в Эмпирей. Райской Розе девятого неба посвящены последние три песни «Божественной Комедии». Поэт вступил из мира времени в мир вечности, он уже был не в состоянии описать улыбку и красоту Беатриче:

С тех пор, как я впервые увидал
Ее лицо здесь на земле, всечастно
За ней я в песнях следом поспевал;

Но ныне я старался бы напрасно

Достигнуть пеньем до ее красот
Как тот, чье мастерство уже не властно.

(«Рай», XXX, 28–33)

Он сумел все же выразить эту все возрастающую красоту своей госпожи, описав состояние, которое он ощутил, вознесенный любовью к пределам мироздания:

Я понял, что прилив каких-то сил
Меня возносит, надо мной подъемля;

Он новым зреньем взор мой озарил,

Таким, что выдержать могло бы око,
Какой бы яркий пламень не светил.

И свет предстал мне в образе потока,

Струистый блеск, волшебною весной
Вдоль берегов расцвеченный широко.

(«Рай», XXX, 56–63)

Сначала Эмпирей предстоит перед его взором как огненная река, вспыхивающая бесчисленными искрами, по берегам которой растут огненные цветы, подобные рубинам. Но привыкнув к сиянию, он видит небесных духов, двигателей космоса, носителей первоначальных идей. Цветы претворяются в праведников. Созерцая огненный круг с престолов Райской Розы, души блаженных разделены: половина лепестков Розы представлена теми иудеями, которые верили в мессию. Свободных мест мало во второй половине, отведенной для христиан; там Данте видит пустующий трон, предназначенный для Генриха VII.

Последние слова Беатриче вместе с тем и последняя инвектива, предвозвещающая падение нечестивых пап в темную область, где находится Симон Маг. И вот Беатриче исчезает, подобно тому как исчез в Земном Раю при ее появлении Вергилий, но улыбка Беатриче доносится к Данте как волна света. Она сидит вместе с Рахилью и Евой у подножья престола богородицы. Данте не остается один, рядом с ним, по просьбе Беатриче, встает св. Бернард, третий и последний вожатый поэта, духовный покровитель ордена тамплиеров. В Эмпирее пространство становится окружностью, все материальное — светом, исчезает понятие «верхних» и «нижних» сфер. В Райской Розе лунные пределы являются не только «нижними», но и крайними; в центре вселенной — три огненных круга, неиссякаемая сила космоса, изначальный Амор — «любовь, движущая солнце и остальные светила». Весь мир в представлении Данте управляется этическим началом, гармонизирующим вселенную. Бездны космоса подчинены единому закону. Случайное превращается в необходимое, свобода воли сливается с предопределением. Золотая цепь неоплатоников соединяет в представлении Данте земное и небесное.