Божественная комедия (илл. Г. Доре)

Его предтечею в этом был Сугерий, бывший не только теологом, но также поэтом, руководителем зодчих и теоретиком искусств. В одном из своих стихотворений Сугерий сказал: «Слабый разум подымается к истине через познание материального» (Mens hebes ad verum materialia surgit). Он полагал, что следует осветить умы так, чтобы они могли совершить путешествие через истинный свет (clarificet mentes, ut eant per lumina vera)[1823].

В начале I песни «Рая» Данте говорит, что он был в том небе, которое более всего пронизано светом, т. е. в Эмпирее. Свет сияет в беспредельных пределах вселенной в различной степени, однако, заверяет Беатриче в IV песне, неверно учение Платона в «Тимее» о том, что души возносятся обратно к звездам и что всякая душа возвращается к своей звезде, порвав связь с телом. Отвергнув благородство, связанное с происхождением, древностью и богатством, Данте утверждает иерархию света, благородство интеллектуальное и духовное.

Свое восхождение к звездам Данте относит к весне 1300 г., когда «солнце было в наилучшем положении» — в период весеннего равноденствия; оно находилось в одном из созвездий Зодиака — Овне, благотворно влияющего на земную жизнь. Восхождение началось так: Беатриче смотрела в упор на солнце взглядом, доступным, по земным представлениям, только орлу. Из ее созерцания источника материального света возникло движение кверху по вертикальной лилии. Данте устремил было свой взгляд к пылающему светилу, но выдержал недолго и затем почувствовал, как сиянье дня усилилось, и возникло как бы второе солнце. Он стал смотреть в глаза Беатриче и вместе с ней подыматься в сферу Луны со скоростью света. Движение это незаметно, неощутимо, приближается к состоянию покоя и неподвижности, так как скорость его предельна. Данте не знает, подымался ли он телесно или во сне, или в каком-либо ином состоянии. Он говорит, что в начале полета пресуществился. Теряясь во взоре Беатриче, он был подобен рыбаку Главку, вкусившему, как повествуется в греческой мифологии, магической травы и ставшего морским богом. Подымаясь, Данте теряет все чувства, кроме слуха и зрения. Световые волны становятся бесконечными. Так в космосе начался полет Данте и Беатриче, «почти столь быстрый, как небес вращенье».

В начале II песни Данте в замечательном лирическом отступлении обращается к своим читателям, предупреждая их, чтобы они не следовали за ним, если не обладают достаточной силой воображения и разумом, способным понять то, о чем он говорит:

О вы, которые в челне зыбучем,
Желая слушать, плыли по волнам
Вослед за кораблем моим певучим,

Поворотите к вашим берегам!

Не доверяйтесь водному простору!
Как бы, отстав, не потеряться вам!

Здесь не бывал никто по эту пору:

Минерва веет, правит Аполлон,
Медведиц — Музы указуют взору.

(«Рай», II, 1–9)

Представление о пронизанном огнем бескрайнем просторе сочетается у Данте с другим поэтическим представлением — космическим океаном.

Данте и Беатриче приближаются к самой медленной из небесных сфер — сфере Луны. Там поэт встречает духов любви, которым скорее место в Чистилище; это нарушившие не по своей воле, но без достаточного сопротивления свои обеты на земле. Они довольны тем блаженством, которое им предоставлено. Среди них — Пиккарда Донати, которую похитили из монастыря и выдали замуж. На втором небе Меркурия Данте видит деятельных духов, среди них — императора Юстиниана, который перенес столицу империи на берега Босфора и кодифицировал римское право:

Я, Первою Любовью вдохновленный,
В законах всякий устранил изъян.

(«Рай», VI, и—12)

Данте снова возвращается к темам земли. Земная деятельность продолжает существовать в памяти блаженных духов. Земные явления возникают среди небесных. Данте напрасно пил воду реки забвения.

VI песнь «Рая» посвящена истории римской империи после Константина Великого. Данте осуждает и гвельфов, предпочитающих желтые лилии французских королей священному римскому знаку, и гибеллинов, которым лучше было бы, нарушая законы справедливости, воспользоваться другой эмблемой, а не изображать на своих стягах императорского орла. В дальнейших песнях на небе Марса и Юпитера символы креста и орла, как двух начал человечества, появляются в небесных просторах. Они образуются сонмом блаженных духов.