Божественная любовь (СИ)

Круто развернувшись на каблуках, принц шагнул к двери. Некоторая озадаченность нарисовалась на прекрасном лике. Странные ощущения, возможно, последствия перенесенной магической боли, продолжали присутствовать. Сначала ступням стало щекотно, потом прохладно. Паж хихикнул в ладошку. Нет, мелкий твареныш просто давился от смеха, глядя на туфли принца! Бирюзовый ледяной взгляд скользнул в том же направлении, изучая, и Энтиор заскрежетал зубами.

Клятая охранная магия покоев стради, куда он пытался прорваться силой, сожрала подошвы его туфель, аккуратно оставив на месте все прочее. Злой и униженный принц вылетел из прихожей Элии, магией меняя обувь. Очень хотелось убить свидетеля своего унижения, но, увы, второго повода для ссоры с обожаемой стради ни в коем случае нельзя было допустить.

Мимо Энтиора по коридору пронесся рыжий Рик. Ни взглядом, ни словом, ни жестом проныра не показал, что заметил брата.

«Значит, изрядно зол за кусты», – эта мысль немного утолила ярость и приглушила досаду лорда Дознавателя.

Пожалуй, для успокоения нервов стоило навестить Мелиора и, возможно, поведать тому за бокалом-другим вина о своей замечательной шутке.

Бог Коллекционеров нашелся даже не в своих покоях, до которых Энтиор решил устроить променад, а на лестничной площадке неподалеку. Мелиор любовался статуей юноши с прической из змей.

- Прекрасный день, брат, – вполне любезная улыбка скользнула по губам Бога Извращений.

Змеи на голове статуи зашевелились, обретая призрачное подобие жизни, приподняли головки, поводя раздвоенными языками, будто прицеливаясь, зашипели.

- Мне не следует с тобой говорить, но, полагаю, я должен, – немного отступив от статуи, чтобы змеи вновь успокоились, замирая в каменной неподвижности, холодно промолвил Мелиор. – Тебе объявлен абсолютный семейный бойкот. Никто из родственников отныне не скажет тебе слова и не посмотрит в твою сторону. Таково общее решение.

- Забавная шутка, – процедил Энтиор, передернув плечами.

- Не шутка, – скупо, больше в духе Нрэна, нежели в собственном стиле Бога Дипломатии и Интриг, обмолвился светловолосый красавчик, и не было в его голосе мягкости или участия, только лед брезгливого презрения. Он и не смотрел прямо на собеседника, будто что угодно в интерьере замка было куда привлекательнее великолепного принца Энтиора.

- И каковы условия прекращения бойкота? – прохладно осведомилась жертва семейного игнорирования, зная, что абсолютному бойкоту традиционно предшествует семидневье, за которое жертва имеет шанс выскользнуть из кольца блокады, если предпримет правильные шаги.

- Их не существует, – ответил Мелиор и отвернулся. – Тот, кто ты есть, предатель семьи, прощения не достоин. Марать руки, впрочем, никто из родичей об тебя не станет. Но, на твоем месте, я бы молился Творцу, чтобы Элии удалось вернуть Бэль.

Светлые волосы, уложенные в модную ступенчатую прическу, колыхались едва заметно, когда принц удалялся. Энтиор же стоял так неподвижно, что мог поспорить со статуей змеевласого красавчика. Стоял онемевший и растерянный, не в состоянии постигнуть глубины пропасти, разверзшейся под ногами там, где минуту назад была незыблемая твердь. Неужели все из-за маленькой дряни Бэль? Неужели все против него? Все и навсегда?

Запоздалое понимание-прозрение пришло неожиданно, слившись воедино из слов Мелиора, взгляда Элии, опускающей лунд, и Рика, миновавшего брата так, словно он тень. Накрыло, как волна в штормящем Океане Миров, ледяная, отрезвляющая, горько-соленая, такая, что не вздохнуть, не выдохнуть, не откашляться. Не все против него, а он против всех. Ударив по полукровке, он нанес удар по семье, а этого ему прощать не собирались. Они все считали ее частью рода, а не досадным недоразумением.

«И что теперь? Ждете, что я приму яд и избавлю вас от своего общества, родичи?» – горько усмехнулся принц.

Собственные рассуждения о примирении с Элией теперь казались такими наивными. Охотник знал, когда добыча окажется в ловушке, и теперь он загнал себя в ловчую яму сам. Ни выпрыгнуть, ни прорыть ход, только выть и грызть колья на дне.

Куда только подевался надменный ледяной лорд, когда вдребезги, в крошево разлетелась его броня, казавшаяся непрошибаемой, когда в сердце зазубренным клинком вонзилось всего два слова: предатель семьи. Рухнул столп его личного мироздания, не просто казавшийся, а бывший веками незыблемым. Как бы Энтиор не относился порой к отдельным членам, какие бы взбрыки с презрительными минами и надменным фырканьем не демонстрировал, семья всегда была для бога основой всех основ. Сознание того, что он – член великой семьи наполняло его хладное сердце великой гордостью. Да, Энтиор никогда не демонстрировал этого, никогда не говорил вслух, даже не намекал, но Лоуленд и семья – были тем, ради чего стоит жить и тем, ради кого, если уж придет горький час, умереть, заслоняя ли в бою, отдавая свою силу и кровь для защиты. Нахлынула чернейшая горечь. Перед принцем разверзлась пропасть. Все там, на одной стороне, он на другой. Ни дна, ни мостика, чтоб вернуться. Или все-таки?..