Божественная шкатулка

У нас имелось немало веских причин, чтобы не отправляться к Заколдованным горам, хотя кратчайший путь до Кьенососа лежал именно через них. В горах обитают странные летающие люди, злые колдуны, кровожадные последователи культа человеческих жертвоприношений. Кроме того, на горных дорогах путников подстерегают всевозможные жуткие твари, которыми кишмя кишат здешние места. Помимо всей этой гадости, следовало принимать во внимание еще один малоприятный, но, увы, непреложный факт – дороги в горы из форта Дамра как таковой не существовало. Кое-где все еще были различимы следы древних просек, оставленных когда-то лесорубами, однако они успели зарасти бурьяном и кустарником, и проехать по ним довольно-таки сложно. Кроме того, для подобного путешествия пришлось бы оставить повозки, а самим пойти пешком.

Желая сбить с толку капитана Шэдоуса, Иамос отправил кареты и большую часть охраны – нантских стражников – обратно в Искандар. Капитан мог подумать, будто наш караван в полном составе повернул обратно. Мы же, оставив себе начальника стражников Меру и еще семерых его людей, а также несколько лошадей и вьючных животных, направились в горы.

Так я в первый раз увидел моих спутников, путешествовавших в других каретах. Первой оказалась дряхлая нантская жрица по имени Аджра. Ее морщинистое, похожее на растрескавшуюся от зноя землю лицо выражало нескрываемую готовность стойко переносить любые страдания. Рядом с ней ехал стражник.

Человек, путешествовавший в пятой карете, представлял собой существо весьма загадочное. По причине малого роста он мог сойти за ребенка или за карлика любого пола. Его – или ее – с ног до головы закрывала темная накидка. От Синдии я получил строгий наказ ни в коем случае не разговаривать с этим миниатюрным созданием. Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах.

Дословно мне было сказано следующее:

– Если вы, Корвас, нарушите мой приказ, то в то же мгновение встретите смерть от руки ближайшего же стражника. Никогда не обращайтесь к этому человеку! Вы меня поняли?

Разумеется, я дал клятвенное обещание повиноваться приказу прекрасной жрицы Нантского храма. Однако меня снедало жгучее любопытство. Что это за существо? Почему мне запрещено разговаривать с ним? Какое отношение этот ребенок-карлик или старуха-жрица имеют к Олассару и омергунтам?

Несмотря на почти полное отсутствие дорог, наш проводник Руутер без особых забот находил подходящие горные тропы, порой уводя нас в такие места, где – я уверен – солнечные лучи никогда не достигали подножия деревьев. Какие только диковины не встречались на нашем пути! Попробуйте, к примеру, представить себе гигантские грибы высотой с лошадь!

Вся местность, по которой пролегал наш путь, поросла дремучим лесом, увитым гибкими нитями лиан. Каждую секунду я ожидал увидеть, как чьи-то горящие желтоватым огнем глаза разглядывают нас во тьме непролазной чащи, а злобные твари тянутся склизкими щупальцами, грозя свалиться на меня с верхушек деревьев.

В тот самый миг, когда я только подумал, что, пожалуй, пора помолиться и попросить небеса даровать нам восход солнца, омергунты остановили нас и велели готовиться к ночлегу.

Солнце клонилось к закату. Мне не верилось, что может стать еще темнее; однако я последовал примеру остальных моих спутников и тоже спешился. В дозор отправили четырех стражников; еще четверо взялись расчищать место для бивуака. Слуги принялись устанавливать палатки. После того, как развели костер и все расправились с вечерней порцией хлеба из опилок, я почувствовал себя несколько лучше. Однако не настолько, чтобы свыкнуться с постоянным ощущением, будто за нами украдкой наблюдают откуда-то из лесной чащи. Тем более что вокруг царила гнетущая тишина.

У костра остались лишь четверо – Синдия, древняя Аджра, загадочное миниатюрное существо и ваш покорный слуга. Стражники развели отдельно от нас свой собственный огонь, а у третьего костра кружком расположились слуги. На почтительном расстоянии от костра слуг горел еще один, четвертый костер, возле которого устроился Руутер.

Из окрестной чащобы то и дело доносились какие-то крики, шипение, вой, рык, клацанье, щелчки и шуршание листьев. Лес я никогда не любил. Мне претят его запахи, меня раздражают его звуки. Мне не по душе его краски, силуэты деревьев и ощущение, которое они вызывают. Причина проста – я всегда жил исключительно в городах.