Божественная трагедия

С этими словами он схватил стойку ограждения, отсоединив матерчатый ремень от соседней стойки. Поднял увесистую столбик в воздух и со всей силы ударил по бронзовому солнечному лучу.

Раздался звон, способный разбудить Папу Римского, почивающего в другом государстве километрах в пяти от Капитолийского холма.

– У нас отличная команда – я умный, ты сильный, Марлен красивая…

Свет аварийного фонаря Барта выхватил фигуру Макса, держащего оторванный бронзовый штык в вытянутой руке.

– Он, ведь, полый? Посвети внутрь, – попросил Барт Марлен.

– Блин, тяжелый, никогда бы не подумал, что могу подержать в руках солнечный луч, и что он такой неподъемный.

Макс положил луч на пустующий гранитный постамент и посветил внутрь.

– Пусто, – разочарованно проговорил он.

– Ну, разумеется пусто. Ты что думаешь, все так просто, – спокойным тоном сказал Барт.

После очередного акта вандализма он был абсолютно спокоен и уверен в своей правоте.

– Смотри, – Барт светил внутрь луча, – там внутри запаяно значительно ближе к основанию штыря, чем это требуется. Полость заканчивается почти на половине длины.

Макс рванул к соседнему залу, и прибежал с куском арматуры, оставленной строителями. Он снял очки и положил на постамент с головой Константина.

– Русские с итальянцами очень похожи, обожаем беспорядок.

Он воткнул арматуру внутрь штыря и со всей силы ударил по ней столбиком стойки ограждения. Металлический хруст дал понять, что старая пайка поддалась.

– Дай-ка мне, – сказала Марлен отстраняя Макса, который пытался засунуть внутрь луча свои огромные ладони. – Мои руки поизящнее, – промурлыкала она и Макс сразу отступил.

– Есть, – почти закричала Марлен. – Нашла.

Шаг 23. В поле Капитолия

Неожиданно зал прорезал множество лучей, белых и острых. Белые лучи исходили от черных фигур заполнивших внутренний двор музея.

– Не дергаться, – приказал знакомый голос. – И не двигаться.

К ним приближалась не менее знакомая фигура.

– Рачовский, – пробормотал Барт.

– Он самый. Вы что думали, что ваша спецоперация в тихом немецком городке вам не аукнется? Или своих ребят забуду? Какая наивность. У меня есть точные сведения, что вы разыскали все наши побрякушки. Теперь пришло время их вернуть законным владельцам. Я передам, не беспокойтесь.

Он шагнул на встречу. Марлен, невольно прятавшаяся за широченной спиной Макса, почувствовала, как у него напряглись все мышцы.

– Без глупостей, Макс. Ты же профессионал. Здесь у тебя нет шансов. А у меня нет желания миндальничать. Отдавайте побрякушки, и вы не пострадаете.

Макс молчал, не двигаясь, инстинктивно закрывая Марлен. Барт сел на пол и удрученно опустил голову.

– Ну-ну, Макс. Отдавайте амулеты. Мы знаем, что они у вас с собой. В ваших романтических номерах на Навоне нет, в сейфах нет. Мы, конечно, были уверены, что вы в номере не храните, но проверить следовало.

– Макс, – Марлен обняла Макса за плечи и подалась вперед. – Раз уж мы так любим попадаться в музеях, то наш единственный шанс отдать им все. Я больше с этими джентельменами в Париж не хочу.

С этими словами она достала из сумочки косметичку шуршащий пакетик из коричневой крафт-бумаги с логотипом булочной.

– Вот, возьмите, – она протянула пакет Рачовски. – Забирайте и убирайтесь.

Макс дернулся вперед:

– Нет! Марлен! Стой!

– Я в Париже была уже, – твердо сказала Марлен.

Рачовски с ухмылкой взял пакет и заглянул в него.

– Тут не все, – Энди хитро посмотрел на Марлен. – Еще новенький. Ленгфильд был уверен, что вы отыщете последний. Давайте-давайте. Больше вам так не повезет, как в Германии.

Марлен вздохнула и протянула маленький сверток в обветшалой тряпке темно-серого, почти черного цвета. Энди одобрительно кивнул, и мельком взглянул в тряпицу.

– Ну и запах, – поморщился он. – Пятьсот или сколько там лет – не шутка. Господа, – торжественно объявил он. – Я не буду вас связывать, если вы пообещаете мне провести в музее еще час. Ну посмотрите на оторванные головы, и порадуйтесь, что ваши не оторвали.

Он развернулся, чтобы уйти, но, задержавшись на секунду, бросил как бы вскользь:

– Не то чтобы я вам не доверяю, но надо бы быть уверенным на сто процентов. Вдруг вы что-то спрятали, что принадлежит мне. Будет лучше, если вы разденетесь. Догола. Все.

– Опять? – у Макса возникло ощущение дежавю.

– Опять. Мне нравится этот процесс.

– Ублюдок! – процедила Марлен.

– Вам, дорогая Марлен, стыдится своего безупречного тела нет никакой нужды. Мне нужно все проверить. Но моя просьба касается и Вас, джентльмены. Включить музыку?

– Она же отдала все! Что Вам еще нужно?

– Шоу, – коротко ответил Рачковски.

Макс разделся быстро, просто скинул с себя джинсы и бадлон, оставшись в черных трусах. Он понимал, что сопротивляться под прицелами автоматов преступно в первую очередь по отношению к Марлен. Он не очень хорошо понимал, почему их до сих пор не убили. Видимо, они были еще для чего-то нужны. Или лишние трупы помешали бы Ордену больше, чем живые.

– Теперь карлик!

Барт пыхтя и вздыхая неуклюже стянул с себя одежду.