Божественное пламя

Армия шла вверх, среди поднимающихся террасами виноградников на хорошей красной земле; вниз, мимо озера Преспа, покоившегося в каменной чаше скал, и дальше, пока в долине не улыбнулся сияющему небу голубой Лихнид, окаймленный тополями, белыми акациями и ясеневыми рощами. Город удачно уместился между заливами и каменистым высокогорьем, от которого сейчас поднимался дым войны. Иллирия вторглась в македонские земли.

По дороге, в небольшой горной крепости, соплеменники приветствовали Линкестидов обычными изъявлениями преданности, но их взволнованные пересуды не достигали слуха Александра. «Человек живет только однажды; мы бы не задержались здесь, подвергаясь такой опасности, если бы не услышали, что едет сын ведьмы. Это правда, что царица зачала его от демона в образе змеи? Что он неуязвим для оружия? Правда, что он родился в сорочке?» Крестьяне, для которых посещение ближайшего рынка в десяти милях от их деревни уже было поводом для великого празднества, никогда прежде не видели бритого мужчину и спрашивали у тех, кто пришел с востока, не евнух ли он. Люди, которым удалось протиснуться поближе, докладывали родичам, что неуязвимость наследника — ложь; столь юный, он уже был покрыт боевыми шрамами; но все в один голос подтверждали, что Александр не человек — стоило только заглянуть ему в глаза. В пути он запретил солдатам убить громадную гадюку, пересекавшую дорогу, крикнув, что змея предвещает удачу. На него смотрели настороженно, но с надеждой.

Сражение дали у озера, посреди ясеней, плодовых деревьев и серебристо поблескивающих тополей, на склонах, покрытых желтыми мальвами и голубыми ирисами; солдаты топтали цветы и оставляли на них капли своей крови. Прозрачные голубые воды озера были замутнены и вспенены; аисты и цапли попрятались в камышах; стервятники слетелись на падаль, ревниво наблюдая друг за другом и падая вниз, как только кто-то из них устремлялся на трупы, горой лежавшие на заросших травой берегах или выброшенные водой на камни.

Линкесты подчинялись приказам и сражались доблестно. Они оценили выбранную Александром тактику, благодаря которой иллирийцы оказались зажатыми в ловушке между скалами и берегом. Врага загнали в западные горы, вершины которых были снежно-белыми, и дальше, в ущелья, где иллирийцы, несмотря на сопротивление, были вытеснены из своих укреплений и принуждены умереть или сдаться.

Линкесты были удивлены, увидев, что Александр, столь свирепый в бою, берет пленных. Они полагали, что солдаты, прозвавшие его Базилиском, подразумевали венценосного дракона, взгляд которого убивает людей. Но теперь, когда сами линкесты не стали бы щадить никого из своих заклятых недругов, Александр заключил мир, словно те и не были варварами.

Иллирийцы были высокими, гибкими, темноволосыми горцами, похожими внешне на линкестов; кровь их предков не раз смешивалась. Косс, вождь, возглавлявший набег, был схвачен в ущелье у реки живым. Связанного, его привели к Александру, ждавшему на берегу мрачно пенящегося потока, который считался границей двух земель. Косс был младшим сыном великого Барделиса, старого врага царя Филиппа, внушавшего ужас жителям приграничных областей до самого дня своей смерти, когда он пал с копьем в руках, девяноста лет от роду. И Косс, седобородый пятидесятилетний воин, крепкий и прямой, как копье, бесстрастно, пряча удивление, смотрел на мальчика с глазами мужчины, сидящего на лошади, которая сама по себе стоила целого набега.

— Ты разорил наши земли, — сказал Александр, — угнал скот, разграбил наши города, захватил наших женщин. Чего, по-твоему, ты заслуживаешь?

Косс знал македонский достаточно, чтобы понять его. Он не нуждался в помощи стоявшего рядом толмача. Долгим взглядом окинув лицо юноши, он ответил:

— Что мне следует, про то не будем спорить. Поступай со мной, сын Филиппа, так, как считаешь нужным ты.

Александр кивнул.

— Развяжите его и верните меч.

Косс потерял в битве двух из своих двенадцати сыновей; еще пятеро были пленены. Троих Александр освободил без выкупа, двух оставил в заложниках.

Он пришел укрепить границу, а не развязывать новую войну. Хотя и проникнув в глубь Иллирии, он не сделал попытки присоединить к Македонии земли за озером Лихнид, где Филипп давным-давно одержал свои победы и где пределы его страны охраняли боги границ. Один поход — одно дело.

Это была первая настоящая кампания Александра. Предоставленный самому себе, он пришел в незнакомую страну и справился со всем, что там обнаружил; люди сочли это величайшей победой. Он один знал тайну: настоящая война впереди. Оставшись наедине с Гефестионом, он сказал:

— Постыдно было бы мстить Коссу.