Божественное пламя

Меды были горцами столь древнего рода, что ахейцы, дорийцы, македонцы и кельты, продвигаясь на юг, опасливо обходили стороной земли этого свирепого племени. Они выжили в суровых фракийских горах, став крепкими, как дикие козлы; их обычаи остались неизменными с времен, предшествующих веку бронзы, и когда их богов — подателей пищи не смягчали человеческие жертвоприношения, они совершали набеги на заселенные земли. Филипп давно подчинил их себе, меды принесли клятвы верности; но со временем образ грозного царя потускнел и замутился, отойдя в область преданий. Племя возросло, мужающие мальчики жаждали омочить в крови свои копья; они хлынули на юг, как вышедшая из берегов река. Разграбленные деревни сжигались, македонских переселенцев и мирных фракийцев живыми рубили на куски, их головы становились трофеями; женщин угоняли, как скот.

Антипатр, который слушал все это уже во второй раз, мирно наблюдал за юношей на троне, готовый отечески его ободрить. Александр, однако, сидел, нетерпеливо наклонившись вперед, впившись взглядом в гонца.

— Прервись, — сказал он наконец. — Мне нужно кое-что записать.

Когда появился писец, Александр продиктовал ему, сверяясь с нарочным, схему передвижений медов и важнейшие особенности местности, присовокупив к этому набросок карты, который сам начертил на восковой дощечке. Проверив и ее, он велел вымыть, накормить и уложить спать гонца и отослал рабов.

— Я подумал, — сказал он Антипатру, изучая таблицы с записями, — что все это нужно было узнать тотчас же. Сон подкрепит его силы, но кто знает, вдруг он умрет. Я хочу, чтобы он хорошо отдохнул перед походом, я возьму его с собой проводником.

Рыжие кустистые брови Антипатра сошлись над его внушительным носом. Он чувствовал, что дело к этому шло, но не хотел верить.

— Александр, ты знаешь, что я счастлив был бы взять тебя. Но ты должен знать и другое: в отсутствие царя немыслимо, чтобы мы оба оставили Македонию.

Александр откинулся на троне. Влажные пряди волос, в которых после купания в фонтане остались комки грязи, прилипли ко лбу, на пальцах и под ногтями чернела земля. В холодном взгляде не было и следа наивности.

— Ну разумеется, Антипатр. Мне бы это и в голову не пришло. Я оставлю тебе печать на время похода.

Антипатр открыл рот, глубоко вздохнул и осекся. Александр нагнулся вперед, неумолимо вежливый.

— Сейчас ее при мне нет, я был на ипподроме. Ты получишь печать, когда я выеду из Пеллы.

— Александр! Только подумай…

Александр, напряженный, как на поединке, сделал легкий жест, давая понять, что он еще не кончил. Поколебавшись, Антипатр смирился и замолчал. Александр церемонно заявил:

— Мой отец и я, оба мы знаем, какая это великая удача — иметь рядом человека, которому можно доверить государство. — Он поднялся, встал подбоченившись, широко расставив ноги, и движением головы откинул назад спутанные волосы. — Пойду я, Антипатр. Смирись с этим, потому что у нас мало времени. Я выступаю завтра на рассвете.

Антипатр волей-неволей тоже поднялся; он попытался использовать преимущество в росте, но потерпел неудачу.

— Будь по-твоему. Только подумай сперва. Ты хороший воин, это общеизвестно. Люди тебя любят, согласен. Но ты никогда не возглавлял армию, не думал о ее снабжении, не разрабатывал стратегию. Ты знаешь, что это за страна?

— К настоящему времени они должны были спуститься в долину Стримона, это их цель. Снабжение обсудим на военном совете. Я соберу его через час.

— Ты понимаешь, Александр, что, если ты проиграешь, половину Фракии пожрет мятеж, как пожар — миртовые заросли? Сообщение с твоим отцом будет перерезано, а как только новость распространится, мне придется защищать северо-запад от иллирийцев?

— Сколько войска тебе для этого понадобится?

— Если ты потерпишь поражение, мне не хватит всей армии, оставшейся в Македонии.

Александр склонил голову к левому плечу, Антипатр не мог поймать его взгляд, блуждающий где-то поверх головы старика.

— Значит, если я проиграю, солдаты перестанут доверять мне, и я никогда не стану полководцем. Так же мой отец сможет сказать, что я ему больше не сын, и я никогда не стану царем. Что ж, кажется, я вынужден победить.

«Кассандру не следовало становиться ему поперек дороги, — подумал Антипатр. — Птенец разбивает скорлупу. Уже нужно быть осторожным».

— А я? Что он скажет мне, отпустившему тебя?

— Ты хочешь сказать, если я проиграю войну? Что я должен был последовать твоему совету. Изложи его в письменном виде, а я поставлю подпись; выиграю я или нет, это можно показать отцу. Может, побьемся об заклад?

Антипатр проницательно взглянул на него из-под косматых бровей.

— Ага, — проворчал он. — А потом ты обернешь это против меня.

— Ну да, — сказал Александр вкрадчиво. — Разумеется, я так и сделаю, как же иначе? Ты заключаешь пари, Антипатр. Ты не можешь ожидать, что выиграешь в любом случае. Как и я.

— Мне кажется, ставки слишком высоки. — Антипатр улыбнулся, памятуя об осторожности. — Если что-то тебе понадобится, дай мне знать. Я ставил и на худших лошадей в свое время.