Божественное вмешательство (СИ)

— Что ты себе позволяешь! Явился пьяным как галл к консулу, — я хотел возразить, но сенатор не дал мне такой возможности, — Ничего не говори! Я знаю, это правда. Тот мальчишка, что пригнал от тебя коней, тоже сказал, что ты был пьян! — сенатор замолчал.

— Да, возможно, я был пьян. Мне пришлось убить трех галлов. После этого кусок в горло не лез, и пил я только вино. Пьяным себя не чувствовал.

-Ты убил трех галлов? — Спуриний взял меня за плечи и пристально посмотрел в глаза.

Не отводя взгляда, я твердо произнес:

— Да. Я убил трех галлов. А их коней отправил в твое имение. Вот на мне плащ одного из них.

Неприязнь сенатора сменилась какой-то нервной озабоченностью, он рывком сорвал с меня плащ, поломав булавку, и бросил его рабу.

— Если кто-нибудь узнает об этом, у нас могут быть серьезные проблемы. Какие у тебя шансы победить завтра в состязании?

— Я кое-что приготовил, чтобы не только удивить, но и победить, — самодовольно ответил я.

— Хорошо бы. Консул, увидев, в каком состоянии ты явился к нему, решил тебя наказать, а заодно и должок мне вернуть. Я полагал, что оба дела ему выгорели. Если завтра сможешь победить, все будет хорошо. Дочь за тебя заступалась. Это от нее, — он дал рабам знак, те достали из мешка посеребренный панцирь, поножи и красный плащ, даже лучше, чем галльский. — Честь нашей семьи в твоих руках. Не забывай об этом.

Услышав о том, что Спуриния заступалась за меня, понятное дело решил, что она тут, в Этрурии, с отцом. Уже представил себе, что смогу провести эту ночь с ней. Но папаша решил иначе. Сухо попрощавшись, он удалился.

* * *

Консул оказался еще той сволочью — весь холм, на котором расположилась ставка, был заполнен гражданами Этрурии. И на повестке дня было только одно состязание — между первой и двенадцатой манипулами.

Оба легиона Этрурии выстроились ниже холма.

Первая манипула ушла на позиции первой — понятное дело. И народ на холме, и легионеры кричали ей приветствия. Вторыми под свист пошли мы.

Мои ребята разозлились. Это хорошо: в бою такое настроение не помеха.

Походной колонной мы вышли между холмами и остановились. В новом панцире и алом плаще я стал перед строем и толкнул речь:

— Солдаты первой центурии уже радовались победе. Мы — нет! Я видел, чему вы научились за эти дни. Верю — сегодня мы победим!

Новобранцы застучали пилумами по щитам. Шум на холме поутих.

Командую:

— В одну шеренгу становись!

Красиво, без суеты, походная колонна рассыпалась, перестроившись в одну шеренгу по центуриям.

— Центурии! На первый третий, расчитайсь!

Вокруг стало так тихо, что счет "первый", "второй", "третий" слышался очень хорошо, летя над холмами.

"Пусть задумаются, чем это мы занимаемся", — не без ехидства подумал я.

— В три шеренги становись!

Как на тренировке! Стали.

— Первая центурия — на пра-во! Вторая центурия — на ле-во! Шагом марш!

Стою, смотрю. Когда центурии разошлись шагов на пятьдесят, кричу:

— Стой!

Остановились и уже без команды развернулись фронтом к противнику. Это мы так договорились.

Я побежал к своей центурии и стал в строй.

Стоим уже минут пятнадцать. Наверное, в ставке до сих пор не поняли, что строиться привычным для них образом мы не собираемся. Проходит еще минут пять. Звучит буцина. Командую:

— Шагом марш!

Слышу команду Септимуса. Идем в атаку двумя центуриями в плотном строю. Первая манипула стоит спокойно на холме. Разве что вторая линия подтянулась шагов на двадцать. Интересно, о чем они сейчас думают?

Решаю, пора. Громко кричу:

-Клин!

Септимус, молодчага, дублирует. Перехожу на бег, выставив вперед щит. Чувствую удар тяжелого дротика. Останавливаюсь на мгновение, отбросив скутум. Изготавливаю пилум к броску. Мое место занимает первый справа.

До линии обороняющейся манипулы не больше десяти шагов. Вижу растерянность на лицах легионеров. Мечу пилум, кричу: "Барр-а-а-а!" — крик подхватывает вся центурия. Сшиблись. Прошили первую линию сразу. Перед второй изрядно щитов потеряли, но и сами дротиками выбили приличную брешь. Триарии ощетинились длинными хастами — поздно. Мы их забросали не хуже, чем получили сами в первом состязании. Холм наш!

Кричу: "Черепаха!" — перестраиваемся, по ходу поднимая щиты противника с земли. Сквозь щель между скутумами вижу, что у Септимуса все хорошо. Он тоже строит "черепаху". Стали. Замерли.

Я в полной мере насладился победой, видя, как тупят центурионы первой. Почти вечность для любого боя они строили солдат в линии спина к спине, готовя атаку на "черепах". Ну-ну! Побежали, наконец. Попрыгали, сверху проверив на прочность панцирь "черепахи". Смельчаки, получив удары пила по ногам, скатились на землю.

Хотел бы я посмотреть на бой со стороны!

Волна атакующих легионеров первой откатилась, по скутумам застучали затупленные наконечники дротиков.

Кричу:

— В атаку!

Снимаем "крышу", метаем в противника пила сами. У нас их еще много.

Противник отступает. Командую: "Вперед!" — идем в атаку.

Кто со скутумом, выстраиваются впереди. Вторая линия подбирает с земли пила, тут же отправляя их в полет навстречу противнику. Трубит буцинатор. Состязание окончено.

С холма спустился всадник.