Божественное вмешательство (СИ)

— Ну и пусть! Мы теперь богаты и независимы. Даже старые центурионы, после того, как ты щедро их одарил серебром, служат тебе. Нам достанется Этрурия, а сабинянам — их Рим, — Нумерий поднял кубок и, дождавшись того же от Мамерка, осушил его.

— Руфус! Убери вино. Некоторым оно мешает не только думать, но и слушать, — едва сдерживая прилив неприязни, попросил Септимус.

Руфус сграбастал кувшин с кампанским и поставил рядом с собой. Показав эквам кулак, наконец-то и сам понял, что сегодня командир собрал их по важному делу.

Септимус продолжил:

— Пусть строят. Тут я с тобой, Нумерий, согласен. Возможно, теперь, получив силой оружия, Рим и земли вокруг, сабиняне успокоятся. Только это не та новость, ради которой я позвал вас преломить со мной хлеб, — Септимус поставил кубок на стол и постарался сказать как можно тише о второй новости. Хоть в этом и не было нужды: крепость, в которой укрылся второй легион Эртурии, пополнившись городскими манипулами из Клузия и Перузии, гудела сотнями голосов и звенела оружием тренирующихся солдат. — Консул Прастиний выжил. Он идет в Этрурию всего лишь с одной манипулой...

— Ты только прикажи, и легион вышвырнет Прастиния из Этрурии, — Руфус, довольный собой, почесал волосатую грудь и нежно погладил кувшин с вином. На самом деле в мыслях уже который день он грезил о собственном кораблике. Чтоб, сидя на корме среди бескрайнего моря, попивать вино и считать серебро. Да ради такого счастья лично он, Руфус готов и трех консулов отправить скитаться по миру.

— Легион, может, и вышвырнет консула. Да только ничего не сможет сделать с сенатом и народом, — потирая пальцами подбородок, ответил Септимус.

— Командир, — отозвался Мастама. — Отпусти меня в Этрурию. Быть может, пришло время помириться с отцом. — Септимус, сжав кулаки, бросил пронзительный взгляд на Мариуса Мастаму. — Ты не понял меня. Я хочу помочь!

— Как? Помирившись с отцом!

— Партия Сенатора Мастамы обвинит Прастиния в убийстве Спуриния и его зятя, и бездарном руководстве армией. А чтобы другие в сенате оказали нам поддержку, пошли пару манипул на Ильву (остров Эльба) и захвати рудники. А сам выйди на Аппиеву дорогу (в реальной истории построена в 312г. до н. э., тут однофамильцем из тусков) и двигайся к Тарквинии. Сможешь взять город под защиту — объявишь там о наборе в новый легион. Тарквинии — это льняное полотно и парусный холст. Это не шерсть с севера и не горшки Клузия и Ареция! Если упрочишься в Тарквинии, окажи сабинянам помощь в возрождении Рима, попроси взамен право на порт в Остии. А я рискну объявить в Этрурии, что и Ильва, и Остия уже сейчас под твоим патронатом. И что Септимус Помпа стоит во главе двух легионов!

— Ты сможешь все это сказать? Это же ложь!

Не то, что бы Септимус отверг предложение друга, но сам он не верил, что предложенный Мариусом план может осуществиться полностью. Руфус, напротив, сверкая глазами, потирал руки. Эквы о чем-то шептались. Квинтус поднялся с места и стал подле Мастамы, глядя на того с восхищением. Тиберий и Прокулус, скорее, удивились не меньше Септимуса, но оставались невозмутимыми.

— То, что ты называешь ложью, всего лишь политика! Вот увидишь, все выгорит! — Мариус, ожидая решения командира, мял ткань тоги на груди: "О Боги, дайте ему хоть чуть-чуть разума! Ведь это шанс для всех нас!" — Он еле сдерживался. Эта мысль уже весела на кончике его языка.

Септимус, наконец оставив подбородок в покое, спросил:

— Когда ты хочешь уехать? — он все еще сомневался, но знал, что план, предложенный Мастамой, лучше бездействия.

— Прямо сейчас, мой друг. Позволь взять с собой Квинтуса.

Септимус кивнул в ответ. Сияющий от счастья Квинтус тут же был уведен Мариусом Мастамой.

— Клянусь стрелами Тина, повеселимся мы! — заревел, не скрывая восторга от развития событий, Руфус.

Возвращая кувшин с кампанским на стол, он поднялся, чтобы произнести что-нибудь зажигательное, но не успел. Раньше заговорил Нумерий:

— Командир, пошли меня и Мамерка в Умбрию. Мы напомним горцам о долге перед Этрурией и приведем тебе тысячу велитов.

Услышав такое обещание от никчемного эква, обычно думающего только о девках и вине, Септимус махнул рукой, соглашаясь.

— Разливай, Руфус! Выпьем за дружбу!

— Это дело! — Руфус с удовольствием взял на себя обязанности виночерпия.

— Прокулус, пригласи за наш стол офицеров легиона. Повеселимся сегодня от души!

— И вексиляриев не забудь. Давайте отметим столь славное начинание! За консула Этрурии Септимуса Помпу, нашего брата! — осушив залпом кубок, Руфус отправился за вином в подвальчик отошедшего к богам префекта крепости.

К утру в крепости все еще пировали. Правда, многие не знали, за что именно их новый командир выставил так много вина. В эту ночь имя Септимуса Помпы не произносили разве что спящие.