Божественное вмешательство (СИ)

К вечеру следующего дня двести солдат под командованием старшего центуриона первой манипулы второго легиона Этрурии Гнея Публия выступили к Популонию, из порта которого, они поплывут на Ильву. Для тамошнего префекта у Гнея имелся свиток, опечатанный печатью префекта Гая Велия. Он якобы писал по поручению консула Прастиния, который для защиты рудников и порта в нынешнее смутное время посылает лучших своих солдат.

Еще через день и крепость обезлюдела: второй легион по Аппиевой дороге ушел к Тарквинии — городу царей Этрурии. (В Древнем Риме род этрусского происхождения, к которому принадлежали цари Тарквиний Приск и Тарквиний Гордый).

Неприступные стены, огромный акрополь, широкие улицы, вымощенные булыжником, оливковые рощи вокруг и в самом городе — таким увидел Тарквинии Септимус.

Еще вчера Этрурия казалась ему цитаделью цивилизации и могущества. Сегодня в компании отцов города, по большей мере богатых торговцев, он восхищался величием Тарквинии. И задумался о том, что именно Тарквинии заслуживают быть главным городом в Этрурии.

Септимусу не пришлось прибегать ни к уговорам, ни к силе. Он даже сохранил казну легиона в неприкосновенности. Отцы города, напуганные войной и желая избавиться от бездельников, не только собрали и вооружили для Септимуса две тысячи человек, но и щедро заплатили. Правда, в обмен на обещание выступить к развалинам Рима и договориться с сабинянами о вечном мире.

Седьмой сын разбогатевшего плебея, однажды избранного квестором (помощником консула) — Септимус, считавший невероятной удачей носить знаки отличия младшего центуриона, сейчас одетый в белоснежную тогу с пурпурной каймой, подаренную отцами Тарквинии, поднимаясь по ступеням храма Юпитера, размышлял о данном обещании: "Где ты сейчас, Мастама? Все по-твоему вышло. Но ты не сказал мне, как договориться с сабинянами. Может, дождаться вестей из Этрурии, а потом выступить на них?"

Помолившись по привычке Тину, Септимус смирился: к сабинянам он пойдет с миром, но не сам. У храма его ожидал Нума Помпилий, весьма уважаемый в Тарквинии человек. Выйдя к нему, Септимус радушно улыбнулся и сказал:

— Иногда Боги отвечают нам.

Нума искренне заинтересовался и, склонив голову набок, позволил себе спросить:

— Да прибудет с вами благословение Юпитера! Какую мысль Он вложил в вас?

— Я солдат, не политик, — Септимус задумался, а Нума закивал, соглашаясь. — Я умею сражаться, а не договариваться, — искусного торговца Нума Помпилия от такой преамбулы бросило в жар. — Вот я и подумал, а что, если с моими солдатами к сабинянам отправится такой человек, как вы?

— Наверное, близость к храму оказывает воздействие на нас обоих. Мне почему-то предвиделось, что я услышу от вас именно это, — грустно улыбаясь, ответил Нума.

— Я обещал мир! И я хочу мира. Но я не политик, — попытался оправдаться Септимус, чувствуя, что его предложение воспринято без энтузиазма.

— О чем вы собирались договориться с сабинянами лично для себя? — спросил Нума, став вдруг очень серьезным.

— Патронат над Остией, — не задумываясь, ответил Септимус.

"А этот легат не промах!" — подумал Нума и, увидев выгоду в намерении командующего легионом Этрурии, позволил себе поторговаться.

— В случае успеха нашей миссии, могу ли я рассчитывать на должность для моего человека в порту Остии?

Септимус был готов на что угодно, только бы избавиться от бремени самому вести переговоры с сабинянами.

— Конечно, уважаемый Нума. Я и сам хотел тебя просить о таком одолжении, но полагал, что две просьбы — это слишком много, — Септимус всего лишь хотел произвести впечатление вежливого человека, но, наверное, сегодня Боги покровительствовали ему.

Услышав такой ответ, Нума решил быть честен с ним.

— Я поеду с вами. И не говорите мне больше о том, что вы не политик, — он искренне рассмеялся своей шутке.

Септимус не поняв причины, вдруг так развеселившей почтенного Нума, рассмеялся просто за компанию.

* * *

Легион шел от Тарквинии к Риму всего два дня. Септимус Помпа, наконец, понял, зачем нужны дороги. Не будь Аппиевой, идти им пришлось бы дней пять.

Нума отказался от повозки и мужественно провел всю дорогу на спине лошади, чем заслужил уважение Помпы. Сам Септимус все еще страдал, передвигаясь верхом. Зато разговоры в пути с Помпилием оказались весьма полезными. Септимус узнал много нового о народах, торговле, морских путях и кораблях.

Рим они увидели в лесах и стропилах. Сотни повозок с деревом и камнем стояли брошенными. Люди, напуганные приближением солдат, разбежались. Септимус приказал ставить лагерь сразу же за валами.

Кавалеристы отправились на разведку, чтобы разузнать, где укрылись строители и почему сабиняне не защищают их.

Этруски едва успели загнать на валы повозки, как вернулись разведчики. Они сообщили, что тысяча всадников-сабинян скачет к Риму. Услышав эту новость, Септимус улыбнулся, представив, что ожидало бы их, реши он дать сражение. Но тут же его лицо омрачилось: "Как их остановить?" Эта мысль пока не нашла ответа. Септимус решил поделиться тревогой с Нума, но не нашел его.