Божественные головоломки, или Война за любовь

— Какая ты жестокая! — метнул «сестричке» восхищенную мысль Элегор, предвкушая развлечение.

— Нет нужды, — отмахнулся мужчина, на свое счастье удовольствовавшись примитивной проверкой, не включающей инспекцию вокальных данных лордессы. — Поведайте лучше, какого дем… гм… — собеседник проглотил ругательство, переведя вопрос на более изысканный язык: — Куда вы в моих краях паломничать собрались?

— Скалистый Источник Безумия повелел нам посетить Рощи Дриаданов Неусыпно Бдящих, барон, — объяснил Дин, уяснив, с кем имеет честь вести беседу.

Похоже, простой, как увесистый тесак у него на перевязи, провинциальный барон некогда учился в Академии, весьма престижном учебном заведении здешнего региона миров, и сохранил о тех денечках славные воспоминания. Посему и воспринял парочку киалонцев, как достойных доверия людей. Кроме всего прочего, поведение человека говорило не только о его суровом добродушии, но и спокойной, благополучной жизни в здешних краях, не требующей в качестве основного условия для выживания воспитания маниакальной недоверчивости.

— Лимберовы яй…., йэе-эй, — проглотил присказку удивленный барон, виновато зыркнул в сторону девицы, слышала ли, и облегченно перевел дух. Элия делала вид, будто как раз в этот момент сосредоточенно поправляла складочки на поясе и изо всех сил старалась не захохотать, потому как герцог изгалялся, мысленно комментируя: «Это ты, барон, абсолютно прав, Лимберовы «яй» действительно «йэе-эй!», я бы даже сказал «Ого-го!», не говоря уж о прочей оснастке. Столько детей, чем попало, не настругать, инструмент нужен особого качества!».

Элия испытала невольную гордость при мысли о славе своих родственников. Почти в каждом мире бытовали устойчивые выражения, основанные на отличительных характеристиках сути лоулендских богов. Пусть не всегда пристойные, вроде упоминания выдающихся частей анатомии короля Лимбера, они свидетельствовали о популярности королевской семьи мира Узла. Где-то клялись пальчиками Джея, где-то клыками Энтиора, кулаками Кэлера, мечом Нрэна или губками Элии.

Не подозревая о шуточках Лиенского, успокоенный мужчина почесал в затылке и сказал серьезно:

— Дорожки у Сил свои, нам их поступков ни в жизни не уразуметь, а только зачем же он Вас, ребятки, на горелые пеньки послал любоваться?

— Горелые пеньки? — почти не удивившись, она уже начала привыкать к путешествию от развалин к развалинам, переспросила богиня. Разумеется, внешне лордесса реагировала, как положено неопытной девушке. Она изумленно затрепетала ресницами и приоткрыла миленький ротик.

— Они самые, лордесса, — подтвердил барон, заправив большой палец за пояс и перекатываясь с носка на пятку. — Еще при прапрадеде моем, когда Силур-мясник с бандой своей в Ридвелдоле похозяйничал, Рощи сгорели вместе с дриаданами. Такой стон стоял, когда дубовики с деревьями своими в пламене гибли… А Силур, говорят, хохотал в голос. Тогда не только Роще досталось, он всюду палил, резал, насильничал, грабил… Тяжкие времена были, да минули. Вот с той поры и не ходят в Рощи, пусто там, ничего не растет, захлебнулась в крови землица, до сих пор вздохнуть не способна! Так-то! Вы Источник верно ль поняли? Может, он вас в какую другую рощу навострил, а вы с пути сбились?… Силы даже великоученому смертному понять нелегко, все загадками пополам с недомолвками изъясняются, туману напускают. Сразу и не разберешь, что они имели в виду!

Нрэн мрачно слушал откровения барона, не вмешиваясь в разговор. Хорошо знавшим Бога Войны киалонцам сразу становилось ясно, если Источник лажанулся с задачей, его ждет несколько мало приятных моментов, ибо воитель наглядно объяснит ему, что, как и сколько раз нужно иметь в виду, когда даешь поручения Нрэну Лоулендскому. У герцога в голове так и вовсе крутилась фраза из пошлого анекдота насчет «насильственного введения того, что имеется».

— Может, и правда, Силы ошиблись? — предположил Элегор. — Или руки Губителя где-нибудь под пеньками до сих пор валяются?

— Боюсь, они уже не валяются, — серьезно признала принцесса.

— Я что-то упустил? — озадачился бог, испытывая легкий приступ сознания умственной неполноценности.

— Нет, Дин в отличие от Лиессы страшными историями, из тех, которые ночью под одеялом вполголоса рассказывают, не заслушивался, — объяснила богиня. — Есть несколько страшилок про Силурда-четырехрукого, которые девочки в Академии нашептывали.

— О чем эти истории? — подозрительно спросил Элегор, и впрямь чувствуя себя немного ребенком, которому рассказывают старую ужасную сказку, от которой мурашки бегут по спине.

— О том, как Силурд продал свою душу демону, желая стать непобедимым, и получил две черные руки, которые вместо того, чтобы служить хозяину, превратили его в раба. Они творили куда более жуткие дела, чем те, на какие был способен сам Силурд, извращали его, вытаскивая на свет самые мрачные стороны его «Я».

— И чем заканчивалась эта добрая детская сказочка? — уточнил герцог.