Божественные истории

Я не понимаю, о чём он говорит. Нет, я понимаю, что он… хочет сказать. Но Гефест, он же весь в Геру. Для него подобные отношения рано или поздно станут невыносимы. Может даже сразу. А может через несколько лет, веков или даже тысячелетий. Но однажды Гефест проснётся и поймёт, что не хочет делиться. Возможно, сейчас он готов дать любые обещания, чтобы снискать моё расположение, а сам рассчитывает, что мне будет достаточно его одного.

— Для меня… — колеблюсь. — Для меня любовь — это не то, что просто отдают один раз, и больше ничего не остаётся. Любовь, она везде и всюду. Любовь — это всё.

Гефест подносит мою ладонь к своим губам и целует костяшки.

— Я знаю. И не хочу подавлять тебя или любить выдуманный образ тебя, просить тебя посвятить жизнь только мне одному… — он качает головой. — Это против твоей сути, и я это понимаю. Меня это устраивает. Даже больше, чем устраивает. Это то, что я в тебе люблю. Пока ты счастлива, я буду рядом, кого бы ещё ты ни полюбила.

Тяжело сглатываю. Это кажется невозможным, но, похоже, он понимает. Может быть, в этом и есть разница между ним и Аресом. В конце концов, Арес бросил меня, найдя более увлекательное занятие, чем наша совместная жизнь, тогда как Гефест обошёл весь свет, чтобы найти меня. Если я покину остров, станет ли Арес искать меня? Согласится ли променять бессмертие на боль, голод и жажду всего лишь ради шанса побыть рядом со мной?

Не знаю. Не могу об этом думать. Голова кружится. Я зажмуриваюсь, но даже в темноте вижу лицо Гефеста. Я не могу это сделать. Не могу выбрать. Что бы ни говорил Гефест, однажды ревность окажется сильнее его. Это естественно. Даже если сам он постарается смириться, Гера будет настраивать его против меня, и нашим отношениям придёт конец. Арес же… Рядом с ним у меня не будет даже иллюзии выбора. Но, по крайней мере, он любит меня. По крайней мере, он вернулся ко мне.

После многих лет вдали, так легко и просто, в то время как Гефест искал меня, не зная ни сна, ни покоя, лишь бы признаться мне в своих чувствах.

Чёрт. Прикусываю губу. Эрос снова хнычет. Это быстро вырывает меня из раздумий. Вот моё солнце, моя скала, мой мир. Не Арес. не Гефест. Больше всех на свете я люблю Эроса. И какой бы выбор я ни сделала, мой сын останется со мной.

Но выбирать от этого не легче.

— Пожалуйста, уйди, — шепчу я спустя, наверное, целую вечность молчания. — Мне нужно побыть одной.

Мои глаза закрыты, но я чувствую жар ладони Гефеста у своей щеки. Он не касается меня, за что я ему благодарна, но стоит ему отстраниться, и меня охватывает внезапное чувство потери.

— Я всегда буду рядом с тобой и Эросом, кого бы ты ни выбрала, — повторяет он. — Никогда не забывай об этом.

Я стою молча и неподвижно, пока его неровные шаги звучат всё дальше и дальше. Наконец, в гроте наступает тишина, нарушаемая только потрескиванием огня. Я опускаюсь на гнездо из подушек, крепко прижимая к себе Эроса. Сын, кажется, чувствует мои душевные метания и обнимает меня пухлыми ручонками. Я вздыхаю, уткнувшись носом в его волосы.

Что же мне делать?

— Вижу, он ушёл.

Я открываю глаза. Арес стоит у костра, греет руки. Доспехи всё ещё на нём. Почему он считает нужным носить их здесь, я не понимаю.

— Я не удивлён, что ты не узнала Гефеста, — говорит он. — Я тоже не понял, пока он врезал мне. Его удар с разворота под характерным углом… Я сначала подвис, но потом быстро сообразил. Смешно, правда? Паршивец, видимо, совсем отчаялся. Пробрался сюда, пока меня не было, надеялся внести раздор в нашу семейную жизнь.

Я хмыкаю.

— Какую ещё семейную жизнь?

Слова вырываются прежде, чем я успеваю хорошо подумать. Арес смотрит на меня так, будто я дала ему пощёчину.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает он предостерегающим голосом. Он сейчас легко может выйти из себя.

— Я… — мой голос не слушается, я прочищаю горло. — Я к тому, что тебя здесь не было. Последние два года ты даже не навещал нас. Не приходил к Эросу, чтобы он хотя бы знал, кто ты такой. Вообще ни для чего не приходил. Ты просто бросил меня. Бросил нас.

Он молча смотрит на меня распахнутыми глазами, и повисшая тишина давит на меня, грозя задушить. Но затем он сжимает ладони в кулаки, его лицо наливается кровью.

— У меня есть обязанности. Я от них не откажусь.

— Хочешь сказать, я от своих отказалась?

— Нет, конечно, — его челюсть напряжена. — Я вернулся к тебе.

— Надолго ли? На три дня? Год? Два? Сколько времени ты пробудешь с нами, прежде чем снова уйти? И сколько тебя не будет в следующий раз? Пару лет? Десять? Сотню?

Он ударяет кулаком по скале с такой силой, что пещера трясётся. Эрос начинает плакать, я убаюкиваю его.

— Если ты так это видишь, Афродита, то пожалуйста. Но не надо вести себя так, будто я здесь злодей. Не я целовался с братом мужа.

— Ты… — мой голос дрожит. — Ты мне не муж.

— Я мог бы им стать. Я хотел. Представь себе, я вернулся, чтобы сделать тебе предложение. Сказать, что мы поговорим с отцом и убедим его в крепости нашего союза. Но, видимо, я ошибся.