Божественные истории

Он вылетает из грота, снова оставив нас с Эросом одних. Я не звала его вслед — была слишком потрясена для этого. Он правда вернулся, чтобы жениться на мне? Чтобы жить вместе, как я и мечтала?

Или он просто выдумал это, чтобы я почувствовала себя ещё хуже?

Я ненавижу себя за эти сомнения. Ненавижу за мысли, что он может быть настолько чёрствым и безжалостным. Но я видела кровь на его доспехах и знаю, что меч — не единственное его оружие. Арес всегда побеждает в бою, любой ценой.

Я провожу остаток ночи, тихо плача в подушку. Арес так и не возвращается. Гефест тоже. Я и не рассчитывала на самом деле, но в глубине души надеялась. Очень надеялась. Но не знаю, кого бы хотела увидеть сильнее. И это хуже всего.

На следующий день мы с Эросом играем на пляже, и на этот раз на закате мы не возвращаемся в грот. Я беру его на руки и, глядя в розовеющее небо, устремляюсь к Олимпу. Обратно домой.

Сложно сказать, кого или что я там увижу, но одно я знаю наверняка: этому нужно положить конец. А для этого я должна принять самое тяжёлое решение в своей жизни.

* * *

Я приземляюсь посреди хаоса.

На полу, сцепившись, дерутся Арес и Гефест, а вокруг них собрался весь совет, и все орут друг на друга, их голоса сливаются в одну сплошную какофонию. Среди них выделяется голос Геры, несмотря на её недавний позор и понижение статуса. Она стоит у своего трона, крича так громко, что всё её тело искрит силой.

И хотя каждые пару предложений она бросает ненавистный взгляд на Зевса, в основном её недовольство направлено на Ареса и Гефеста. Закатный пол дал трещину, Арес наносит удары с такой скоростью, что я не могу уследить за ним. Гефест же, напротив, пытается защищаться, закрывая лицо от кулаков брата, но в какой-то момент ему удаётся обхватить Ареса крепкими руками. Я не сразу поняла, зачем ему обнимать противника посреди столь ожесточённой драки, но теперь вижу, как Арес пытается вырваться и не может.

— Прекратите! — кричу я, и на звук моего голоса они оба поворачивают головы. Гефест стремительно краснеет — ему явно неловко, что я стала свидетелем этой сцены, но Арес только сощуривает глаза.

— Отпусти меня, — рычит Арес.

Гефест колеблется.

— Отпущу, если пообещаешь выслушать Афродиту и сделать, как она говорит.

Конечно, Гефест не верит, что Арес послушается, но тот кивает, и Гефест с неохотой отпускает его. На мгновение мы все задерживаем дыхание, ожидая нового нападения Ареса, но тот поднимается на ноги и ковыляет к трону. Гефест задерживается на полу, восстанавливая силы, и идёт следом. И всё это время он не сводит с меня глаз.

Когда все усаживаются, Гера разворачивается лицом ко мне. Злость клокочет в ней, глаза сверкают. Моё сердце колотится от страха — я ещё никогда никого так сильно не боялась.

— Как ты смеешь приходить сюда после того, что сделала! — обвиняет она. Я отступаю к своему трону, по другую руку от папочки. Сердце сжимается. Может, я действительно зря пришла сюда. Ещё не поздно вернуться на остров. Но я ловлю взгляд Ареса и понимаю: нет, я не могу сейчас уйти.

— А что я сделала? — спрашиваю, устраиваясь на своём троне-ракушке и покачиваю Эроса.

— А ты ничего не заметила? — шипит она, и пока она не успела добавить что-нибудь ещё едкое в мой адрес, вмешивается папочка.

— Мои сыновья разрушили большую часть дворца, пытаясь решить разногласия, причиной которых, очевидно, стала ты, — его голос лишён эмоций, как и лицо, и это для меня как нож в сердце. Неужели он не может даже притвориться, что ему не всё равно?

— Не говоря уж о том, что они оба могли пострадать, — добавляет Гера. И теперь я замечаю отголосок страха в её глазах, в её голосе. Ей движет не только злость. Я прижимаю Эроса крепче к груди.

— Они бессмертны, — возражаю я. — Ничего непоправимого с ними бы не случилось.

Гера переводит взгляд на Гефеста, и я догадываюсь, о чём она думает. Когда-то его не спасло даже бессмертие. Кто может гарантировать, что это не повторится? Я не знаю всей истории — одной лишь Гере ведомо, что с ним случилось, но мне она, конечно же, не рассказывала. Но мне известно, что он упал с Олимпа на землю. А сейчас они и вправду разрушили полдворца… Неудивительно, что она расстроена. Любая мать на её месте была бы.

— Прости. Я просто хотела помочь ему…

— Это моя вина, — вмешивается Гефест. — Я обманом заставил её поверить, что я кто-то другой.

— И обманом ты пытался влюбить её в себя? — рычит Арес, и они прожигают друг друга взглядами.

— Лучше бы ты не возвращалась, — злится Гера. — От тебя всегда одни только проблемы. Сколько боли ты причинила моим сыновьям…

— Гера, — папа одёргивает её своим повелительным тоном, которого никто из нас не смеет ослушаться. — Оставь нас. И все остальные тоже.

Остальные члены совета ропщут, но один за другим выходят. Артемида, проходя мимо, касается моего локтя. Поначалу я решила, что она хочет выразить поддержку — может, хоть кто-то скучал по мне. Но вместо этого она наклоняется к моему уху.

— Серьёзно, Афродита, как ты можешь называть себя богиней любви, если даже не можешь разобраться в своих чувствах?