Божественные сказки

– Не называй меня бабушкой! – строго сказала женщина, подходя ближе. Она остановилась между Саней и Голиафом.

Верзила посмотрел на неё смущённо, смиренно опустил руки и смиренно же сказал:

– Добрый день, Анна.

– Объясняйся! – не ответила женщина на приветствие.

Гигант молчал, переминаясь, лев вилял хвостом.

Сидоркин последний раз кашлянул, отнял руку от горла, посмотрел на источник неожиданной помощи.

Это была женщина лет 50-ти, с энергичным и очень притягательным лицом. Каштановые волосы до плеч стянуты сзади простой черной резинкой. Среднего роста фигуру элегантно обтягивало длинное приталенное зелёное платье.

– Я жду! – нетерпеливо продолжила дама.

Из дверей замка вышли два архангела и светловолосый мальчишка с крылышками за спиной. Увидев женщину, троица приостановилась, отвесила синхронный неглубокий поклон и направилась к забору. Женщина кивнула в ответ.

– Э-э, бабушка, мы с Голиафом просто встретили старого приятеля, – стал объяснять лев. – Вот, э-э… говорили за жизнь.

– С каких это пор ты стал дружить с душами? – подозрительно произнесла дама, переводя взор на Сидоркина.

Тот несмело глянул в тёмные глаза под тонкими изогнутыми бровями.

– И мне кажется, ты врёшь, противный рыжий кот! Я не буду рассказывать Иисусу о твоих выходках, а сама накажу розгами. Да так, что ты неделю не сможешь сесть на свою никчемную задницу!

– Бабушка, я не вру! – затянула зверюга. – Я добрый, ласковый и весёлый лев.

– Сколько раз повторять, не называй меня бабушкой, мелкий и хвастливый пакостник! – заявила женщина. – Душа, как тебя зовут? – обратилась она к карманнику.

– Саня, – пробормотал вор.

– Значит, Александр. Александр, расскажи, что здесь произошло.

Сидоркин ненадолго задумался. Лев с испугом смотрел на него, верзила разглядывал свои кирзовые сапоги.

– Извините, но врать вам я не буду, а правду рассказывать не хочу, – изрёк вор. – Никогда не был стукачом!

– Молодец, что не хочешь врать, – похвалила женщина. – А сказать правду не есть грех. Зарвавшихся типов надо учить! Порок должен быть наказуем, иначе он породит абсолютное своеволие. Вселенская аксиома! Хотя, дело, конечно, твоё… Ты куда шёл?

– На суд.

– Пойдём, я тебя немного провожу, – дама приблизилась к входу, ангелы отдали ей честь мечами, обернулась. – Я буду гостить три дня. Забирай своего повара, мяукающий трус. И чтобы ни его, ни тебя я не видела, пока буду здесь! Идём, Александр.

Ангел суетливо распахнул створку, Сидоркин проник внутрь замка вслед за спасительницей.

Саня и женщина пошли по безликому коридору с белыми стенами и электролампочками под потолком.

– Вы кто? – спросил карманник. – Хотя, догадываюсь. Вы – Бог-мать.

Дамочка покосилась:

– Я бабушка Иисуса – Анна. Прилетела проведать внука.

– Вы зря прилетели, Анна, – грустно сказал вор. – Иисуса нету.

– Ничего, ночевать всё равно домой придёт, – бабушка остановилась, подала руку. – Счастливо, Александр!

Сидоркин пожал тёплые пальцы, сказал:

– Вы не поняли. Иисуса, вообще, больше нету. Его убили.

– Чепуху городишь, – возразила молодая старушка. – Мой внук – бессмертен!

Она кивнула и вошла прямо в стену.

Карманник пробормотал:

– Если родная бабушка не верит, что говорить о «Б» и прочих…

В раздумьях он последовал дальше по безликому коридору.

49. Иисус

Благочестивый сидел за столом и что-то быстро писал с сосредоточенным видом.

Чмокнула дверь.

Помощник поставил точку, отложил шариковую ручку, воззрился на вора, стоявшего у порога.

– Явился, Сидоркин, – ощерился очкарик. – Можешь сесть.

Карманник опустился на стул и сразу произнёс:

– Ты мне не верил, а Иисуса убили!

– Лучше о себе подумай, – усмехнулся заморыш. Он поглядел на бумагу, которую только что дописывал. – Сто три килограмма грехов… так… пропустим описание… – перевернул листок, – наказание… – поцокал языком, – в общем, тебе хватит. Распишись. – Подвинул бумагу и ручку.

– Я ничего подписывать не буду, – по привычке сказал Сидоркин.

– Как хочешь, – замухрышка положил бумагу перед собой, что-то зачиркал. – Так и запишем, от росписи отказался.

Он нажал кнопку звонка.

Из внутренней двери вышли два ангела.

– Ребята, отправьте грешника в ад! – Благочестивый протянул Решение.

Один из ангелов Его взял, сложил, сунул в левую перчатку. Оба обнажили мечи. Карманник встал, посмотрел с иронией на экс-инквизитора.

– Уведите! – отмахнулся очкарик, нажал кнопку селектора. – Прозерпина, у Благочестивого обед. Никого к нему не пускай в течение сорока минут.

Ангел толкнул Саню. Сидоркин, за ним конвой, двинулись из кабинета.

Благочестивый открыл ящик стола, что-то достал.

На пороге карманник обернулся и сказал спокойно:

– Скоро тебе и твоей работе… – он замер, открыл рот, хлопнул глазами.

Помощник Божьего сына крутил в пальцах золотые ключи, разглядывал их с умилением, вытянув нижнюю губу.

Охранник попытался развернуть Сидоркина. Неожиданно вор оттолкнул его руку, подбежал к зачуханцу, дёрнул ключи к себе:

– Откуда они у тебя!? Откуда, чёртов слепой!?

Ангелы опомнились, схватили непокорного под руки. Очкарик рванул ключи к себе, но грешник держал крепко.

– Отрубите ему руки! – крикнул заморыш.