Божьи куклы

Буквально через несколько месяцев после истории с избиением – новое происшествие. Первого января Николай поехал в гости к своей подруге Кате, которую знал с детства. Ольга надеялась, что рано или поздно сын на ней женится, потому что девочка была из хорошей семьи, сама, без чьей-либо помощи поступила в институт, подрабатывала по вечерам официанткой и к тому же страстно и безрассудно любила Николеньку. Поэтому, когда сын не явился домой ночевать, Ольга не удивилась – молодой паре в двадцать-то лет есть чем заняться, не сидеть же все праздники с родителями! А что не позвонил, так тоже не диво, особым вниманием сын мать не баловал. Но ни второго, ни третьего января Николай не объявился. Потеряв терпение, четвертого числа мать позвонила Катюше, но та с удивлением сказала, что Коля поехал домой в тот же, первый день нового года. Снизу, откуда-то из живота поднималась паника. Кисловато-медный ее привкус ощущался столь явственно, что Ольга тут же схватилась за кружку с давно остывшим чаем, горечь крепкой заварки немного привела ее в чувство.

В дверь позвонили. Незнакомый парнишка с трудом удерживал скорчившегося и мычащего Колю.

– Ваш? – спросил парень.

– Мой! – ахнула Ольга.

– Давайте помогу дотащить до постели. Куда его? – Парень поволок Николая в глубь квартиры и свалил на диван.

За заботами и попытками привести сына в чувство Ольга не заметила, как парнишка исчез. Много позже она ругала себя за то, что так и не узнала, где он нашел Николая, откуда его знает, не выпытала хоть каких-то подробностей. Но то было позже.

Ольга трясла сына за плечи, но тот жалобно лопотал что-то нечленораздельное, закрывался от света, прятал голову под подушку и сжимался в комок, отталкивал материнские руки, не давал стащить с себя грязную, скукоженную, дурно пахнущую одежду. Лицо его страдальчески морщилось, и из груди рвался странный хриплый клекот. Единственное, что смогла различить Ольга, это слова «свет» и «не бейте меня». Приехавшая «скорая» увезла парня в психбольницу, определив потерю памяти, частые приступы эпилепсии, светобоязнь, а также многочисленные ушибы и порезы по всему телу и воспаление легких.

Муж, глядя на сына, брезгливо сказал:

– Это не мой сын. Твоя порченая кровь, или приблудила с кем.

– Ты что говоришь-то? Опомнись!

– Туда ему и дорога, в психушку. Здоровенный балбес, а сидит у нас на шее, окаянный. Лучше б сдох.

– Ты… ты… – Ольга набирала в рот воздух, но слова не шли на ум.

– Что я? Посмотри на этого ублюдка! Ты все фантазируешь, ждешь, когда он повзрослеет, а ему очень хорошо живется, он и не думает что-то менять в жизни. – Муж поддернул сваливающиеся обвислые тренировочные штаны и, шлепая заскорузлыми голыми пятками по серовато-коричневому пятнистому линолеуму, ушел в комнату – смотреть чемпионат по футболу.

Внутренние монологи. Антон Лупарин

Мама абсолютно права. Зря я на ней женился. Ходит как распустеха, за собой совсем не следит, до нее же даже дотрагиваться неприятно, не красится, голову редко моет – все плечи в перхоти, как пеплом присыпаны. А сын? Кого воспитала? Ничтожество. Он же без нас шагу не сделает, палец о палец не ударит, лентяй. Я в его годы о-го-го как вкалывал! И грузчиком подрабатывал, и за любую работу брался, чтобы лишний грош заработать и никому в тягость не быть. Вот помрем мы, бомжом окажется на помойке, подохнет как последняя скотина, другого пути у него нет. Теща избаловала пацана. На нас рычала всю жизнь, что я ее доченьке не пара, а на доченьку ни один нормальный мужик не посмотрит, побрезгует. Вся жизнь насмарку. Чего я достиг? Приходишь вечером с работы уставший, хочешь отдохнуть, телевизор посмотреть, а тут то сын пропал, то его посадили, а то еще дочь пристает: «Папа, дай денег» – или у жены ревматизм… Даже поесть никто не разогреет. К маме придешь – совсем другая картина: тут же тебе и супчику нальет, и мясца нажарит или котлеток навертит, и носки теплые свяжет.