Божьи воины

В глубине алхимической лаборатории, в скромном уголке за скромной занавесью, прятались дверцы. Для непосвященного — если б таковой когда-либо ухитрился сюда проникнуть — это был чуланчик, забитый горшками, ящиками, бочонками и бутылями. Посвященные поворачивали скрытый в одном из бочонков рычаг, проговаривали заклинание, и стена отодвигалась, являя взорам темное отверстие, из которого несло могилой. Во всяком случае, таким было впечатление при первом посещении.

Эдлингер Брем магически зажег магический фонарь, пошел первым. Щепан из Драготуш, Рейневан и Шарлей вошли следом, вступили на ступени лестницы, спиралью извивающейся вдоль стен мрачной и, казалось, бездонной шахты. Снизу несло холодом. И влагой.

Щепан из Драготуш повернулся.

— Помнишь, Рейневан?.. Мы были с ним не посреди чертога; // То был, верней, естественный подвал // С неровным дном, и свет мерцал убого[58].

— Самсон Медок, — тут же догадался Шарлей, — то есть я хотел сказать Данте Алигьери, «Божественная комедия». Любимое поэтическое произведение нашего друга.

— Несомненно, — улыбнулся моравец, — любимое. Ибо очень часто повторяемое. Здесь, на этих ступенях, вашему другу вспоминалась не одна цитата из Inferno[59]. Ты, ваша милость, как вижу, хорошо знаешь его с этой стороны.

— Я узнал бы его по этому на краю света.

По лестнице они спускались неглубоко, всего на два этажа, шахта была гораздо глубже, Ступени скрывались в черном мраке, из которого долетал плеск воды. Естественная пещера, история которой терялась в глубине веков, достигала уровня Влтавы. Кто и когда обнаружил пещеру, кто и для чего ее использовал, чьей собственностью было стоящее здесь на протяжении веков маскирующее вход строение — не знал никто. Многое указывало на кельтов — стены пещеры были покрыты полустершимися, заросшими мхом рельефами и изображениями, среди которых преобладали характерные мистерии, перепутавшиеся орнаменты и заполненные извивающимися линиями круги. Тут и там появлялись не менее характерные кабаны, олени, кони и рогатые человеческие фигуры.

Эдлингер Брем толкнул массивную дверь. Они вошли.

В подземной комнате, именуемой «нижняя», за накрытым столом сидели остальные маги «Архангела» — Сватоплук Фраундинст, Радим Тврдик, Йошт Дун, Вальтер фон Теггендорф. А также Ян Бездеховский из Бездехова.

Йошт Дун, по прозвищу Телесма, был, как и Щепан из Драготуш, некогда монахом — это выдавали волосы, торчащие после того, как тонзура отросла, бестолково, прядями над ушами, из-за чего обладатель прически немного напоминал филина. Из того, что Рейневан знал о нем, Телесма с юных лет Занимался тем, что oraetlabora[60] в монастыре бенедиктинцев в Опатовицах, там же вступил в первые контакты с тайными науками. Потом учился в Гейдельберге, где совершенствовал магические знания. Он был абсолютным авторитетом, когда речь шла о талисманах, как в области теоретических знаний предмета, так и в практическом изготовлении амулетов. Он составлял также вполне удачные гороскопы, которые продавал различным лжепророкам, псевдоастрологам и какбыворожеям, неплохо на этом зарабатывая. Наряду с поступлениями от аптеки заработки Йошта Дуна составляли основной источник доходов конгрегации.

Немолодой уже Вальтер фон Теггендорф проходил курс наук в Вене, Болонье, Коимбре и Саламанке, имел facultasdocendi[61] во всех этих учебных заведениях. Его отличало огромное, прямо-таки благоговейное отношение к медицине, алхимии и арабской магии, особенно к Геберу и Алькинди или, как говорил он сам, к Мусе Зафару эль Суфи Аль Джабиру и Йа'кубу ибн Саббаху аль Кинди. Увлечения Теггендорфа нашли выход в его подходе в проблеме Самсона. По его мнению, всему виной были джинны. Самсон в его теперешнем обличье, утверждал он, является маджуном, то есть человеком, в тело которого более могущественный джинн заключил — в качестве наказания — побежденного меньшего джинна. Против таких «заключений», заявил немецкий чародей, способов не существует. Единственное, что можно сделать, это «культурно» вести себя и ожидать высвобождения.