Божья искра

— Да, это вполне возможно… Но ты ведь понимаешь, что это тогда будут совсем иные люди? Совсем не такие, как мы. Полностью отличные от нас биомеханические люди. Они будут по-другому говорить, по-другому чувствовать, и единственное, что тебя будет с ними роднить — это некая генетическая связь, причастность к их появлению. Эфемерные по своей сути вещи… Хотя ты прав, очередной виток развития мог бы быть и таким. Воистину, как говорят, пути Господни неисповедимы…

— Профессор, неужели вы верите в Бога?

— Вань, а как же не верить в Творца? Вот допусти, что его нет, а начало всему дал большой взрыв. Супер… Но скажи мне тогда, кто создал материю большого взрыва? Кто определил природу взрыва, свойства веществ, физико-химические законы и прочее-прочее, без чего сам взрыв невозможен? Не было ничего, и вдруг «Бах!» и все это появилось?! Класс… Сам понимаешь, это полная глупость. Причинно-следственные связи, если раскручивать их в обратную сторону, будут вести и вести нас к некой первооснове, первопричине… И тут неизбежно возникает Творец. Блямсь!

— Да уж, — улыбнулся Иван Алексеевич. — Чудной вы, Петр Леонидович, ей-богу. Чего только ваша теория с программками стоит.

— Все смеешься? — добродушно среагировал Калабин. — Подожди несколько месяцев, пока твое подсознание перестанет ее отторгать. Вот тогда и посмотрим…

— Ну, давайте допустим, что я принял ее. Что это меняет в моей жизни? И что это вообще может изменить?

— Да многое, Ваня.

— Ну, например! Пожалуйста, профессор!

— Например, тебе не стоит обижаться — ни на меня, ни на других людей, ни на Лилит.

— И почему же вдруг?

— Потому что все мы действуем согласно обстоятельствам и ранее накопленному опыту. В каждом конкретном случае мы иначе поступить не могли. Как дождь или снег, который не мог не пойти. А если так, то обижаться есть смысл только тогда, когда самим актом обиды ты хочешь воздействовать на другого человека, работу его программы.

— По-вашему, профессор, получается, никто не виноват.

— Да, Ваня, так и получается.

— Может, и убийц не надо сажать в тюрьму?

— А тут как с обидой: наказывать надо — чтобы повлиять на эти и другие программки, которые в будущем будут выстраивать свой анализ с учетом угрозы наказания.

— Да, профессор, — Лесин окончательно успокоился, а потому решил, что на этот раз болтовни уже хватит, — чувствую, время для философствования у нас с вами будет море. И вот что я вспомнил! Ортамонов, губернатор калужский, пожаловал вам коньяка столетнего. Давайте-ка лучше его отведаем!

VI

В половину двенадцатого ночи прибыла машина с Айгуль. Лилит заранее предупредила об этом профессора, чтобы он мог встретить и проводить ее в лабораторию.

Стоя около зоны разгрузки (той самой, с большой клешней), Калабин наблюдал, как милое ему создание выходит из электромобиля, медленно поворачивает лицо, открывая ему свои красивые глубокие глаза.

— Вы совсем не изменились, Айгуль, — профессор открыл ей калитку, выпуская из разгрузочной зоны. — Спасибо, что согласились приехать.

— Не за что, Петр.

— Хотя, — вздохнул профессор, тело которого мгновенно покрыли мурашки, — может, вы совсем и не будете рады той участи, что будет вам предложена…

— Участи? — не поняла Айгуль.

— Да, идемте, — Калабин взял ее под руку и повел ко входу. — Сейчас все узнаете.

Когда они зашли, Иван Алексеевич, выбритый и одетый в свежее белье к приезду дамы (тот самый с иголочки костюм, в котором он приехал сюда впервые), уже ожидал их. Наметанным глазом он оценил спутницу профессора:

— Красавица, — шепнул себе под нос Лесин. — У нового человечества будет красивая Ева, — недели одиночества в лаборатории Лилит давали о себе знать.

Вскоре появилось механическое тело хозяйки. Иван Алексеевич боялся, что титановые руки и маска испугают гостью. Однако он ошибался — внешне та не подала и виду.

— Айгуль, познакомьтесь, — объявил Калабин, — это Лилит. Существо, родившееся вскоре после нашей последней встречи…

— Здравствуй, Лилит, — доктор протянула свою тонкую руку.

— Здравствуй, Айгуль, — смягчая голос и понижая тембр, произнесла Лилит. — Идем, я все тебе объясню.

Они ушли. Мужчины привычно сели на свои диваны.

— А она не робкого десятка, — отметил Иван Алексеевич.

— Да, она — нечто! — проговорился Калабин.

Раскусив чувства старика, Лесин, однако, не стал его подначивать. Иван Алексеевич хорошо понимал, что не так-то много у него останется скоро друзей, а потому хорошим отношением профессора стоило дорожить.

— Так что, профессор, выходит, пока Лилит не найдет Адама, конец света нам не грозит?

— Надо полагать, что так, — согласился Калабин. — Некоторое время она еще подождет. Дни, месяцы — кто знает…

— А вот что я думаю, профессор. Если люди так скоро все вымрут, не случится ли у нас на планете техногенной катастрофы? АЭС, плотины, нефтяные танкеры… А?! Что думаете?

— Все это сейчас управляется удаленно, — не согласился профессор, — думаю, она уже знает, как плавно остановить ядерные реакторы. Благо их осталось не так много…

— Ну хорошо, — упирался на своей идее Лесин, — а субмарины? Я имею в виду атомные. Затонут же? Океан потравят…