Божья кара

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – без улыбки ответил Слава. Он наполнил рюмки коньяком, помолчал, пристально глядя на Андрея, словно сомневаясь – справится ли тот со всем, что на него свалилось. – За победу.

– На всех фронтах, – добавил Андрей.

– А вот этого не надо, – жестко сказал Слава. – У нас один фронт. Одна задача. И все силы мы должны сосредоточить в одном направлении. Понял? Никаких фронтов. И пить ты будешь только у меня. И нигде больше. И не больше того, что я тебе налью. Прежняя твоя вольница закончилась. А то пиво на скамеечке он пьет, то коньяк со Светкой хлещет, кагором с Верой балуется, моим гостеприимством пользуется... Завязали, Андрюша. За это и выпьем.

– Один вопрос... А как ты узнал про коньяк со Светой?

– Ты его купил в киоске возле почты, когда к ней направлялся. Своего у нее нет, она за ночь все выхлестывает. Могу сказать, какая емкость бутылки, сколько звездочек на этикетке и сколько ты за него заплатил и какими шутками обменялся с продавцом Надей. Три звездочки, граненая бутылка, емкость пол-литра. Раньше ты на Светке так не экономил.

И Андрею ничего не оставалось, как в очередной раз восхититься службой оповещения Вячеслава Федоровича.

– Неужели у тебя еще хватает сил стихи писать?

– Придешь ко мне – подарю новую книгу! «Люди и птицы» – так она называется, – в глазах Славы на мгновение вспыхнули сатанинские искорки.

Над Коктебелем полыхал июльский полдень. Кара-даг дрожал в раскаленном воздухе, синева неба была выжжена, и над морем простиралось серое пространство зноя. Изнемогающие пляжники сгрудились под тентами, и только дети как ни в чем не бывало визжали в обессилевшей от жары прибрежной волне. Другие звуки просто не протискивались сквозь вибрирующие, поднимающиеся от гальки струи обжигающего воздуха.

Андрей постоял на набережной, наблюдая за муками разбросанных по пляжу человеческих тел, и, поколебавшись, все-таки спустился к морю. Найдя свободный пятачок, он быстро разделся и, не медля ни секунды, вошел в воду. Саша не обманул, температура воды действительно была больше двадцати трех градусов. Андрей знал особенности коктебельского залива – и в такую жару вода могла охладиться до семнадцати, а то и до пятнадцати градусов. Время от времени течение поднимало из морских глубин холодную воду, и она просто не успевала нагреться за день-второй.

Это был обычный ритуал – в первый же день просто необходимо было окунуться в море, приехал ли ты в июле, октябре, а то и в декабре. Да, случалось Андрею входить и в декабрьские волны, правда, море, словно в гневе за бесцеремонность, тут же с силой выбрасывало его на берег под хохот случайных прохожих. Был в этом не только сложившийся обычай или примета, но и здравый смысл – нужно было смыть с себя дорожную пыль, смыть накопившиеся тягостные впечатления, пустую суету, изнуряющие заботы, от которых люди и спасались на благословенных коктебельских берегах.

А Андрею было что смывать с себя, невеселые новости навалились на него в первые же часы пребывания здесь. Да что там часы – в первые минуты водитель вывалил на него такой ворох событий, от которых он, кажется, до сих пор не разогнулся.

В такую жару обгореть можно было за полчаса, и Андрей не стал испытывать судьбу. Чуть обсохнув, он оделся и по бетонным ступенькам поднялся на набережную. Странно, но здесь жара уже не казалась столь сильной, даже ветерок какой-то можно было почувствовать, да и тень иногда попадалась.

Зазвонил мобильник.

– Обживаешься? – спросила Света без приветствия.

– Помаленьку... А ты как?

– Славу видел?

– Недавно расстались.

– Меня материл?

– Нет, но удержался он, кажется, с трудом. Послушай... А этот маньяк знает... Как бы это тебе помягче выразиться...

– Да уж выразись как-нибудь... Авось пойму.

– Он знает, что ты решила... Что ты дожидаешься для него божьей кары?

– Да.

– Ты сама ему об этом сказала?

– Через добрых людей передала.

– И много этих добрых людей? – Андрей почувствовал раздражение. Это с ним случалось, когда он видел, что человек разговаривает с ним, как бы снисходя к его ограниченности и непонятливости.

– Успокойся, Андрюша... – Света сразу поняла его настроение. – Кушать хочется. Может, перекусим где-нибудь?

– Ближайшая к тебе забегаловка – «Ветерок». Годится?

– Буду там через полчаса, – ответила Света.

Андрей добрался до «Ветерка» за десять минут – ему достаточно было пересечь парк Дома творчества. Это был обычный павильон, заросший какими-то вьющимися растениями, но не виноградом, нет, гроздьев на стенах Андрей не видел ни осенью, ни зимой. Войти в павильон можно было прямо с улицы, поэтому посетителей там хватало всегда.

Едва Андрей сел за столик в дальнем тенистом углу, к нему подсел Леша, хозяин заведения, плотный, немногословный, добродушный крепыш, слегка лысоватый, что, впрочем, нисколько его не портило.

– Привет, – протянул он плотную, сильную ладонь. – Когда приехал?

– Утром. Жара тут у вас.

– Июль, – ответил Леша. – В июле ты редко бываешь... Пивка?

– Холодного?