Божья кара

Вы были когда-нибудь в психушке? Часто там бываете? Знаете, какие там двери, знаете, как они открываются и как закрываются? Дверь в кладовку у Славы Ложко была сделана по тому же принципу – если она захлопнулась, то уже никакие силы ее не откроют, и психи не разбегутся. Только сестры, врачи, санитары имеют право носить в карманах стерженьки квадратного или треугольного сечения, с помощью которых дверь можно открыть. У психов, естественно, таких стерженьков нет.

Не было такого стерженька и у Кости. И даже если бы он был, то помощи от него тоже не добиться, поскольку дверь у Славы была еще коварнее, нежели в психушках, – открыть ее можно было только из коридора, но уж никак не изнутри, будь у тебя хоть полные карманы этих стерженьков или еще каких-то там приспособлений. Открывание двери изнутри было просто не предусмотрено. Называйте это как хотите – коварство, инженерная находка или просто блажь Славы.

– Как понимать, Вячеслав Федорович? – спросил Костя, и голос его дрогнул, дрогнул голос. А как ему не дрогнуть, ребята, как ему не дрогнуть... У кого угодно дрогнет...

– А вот так и понимай, друг любезный Костя, – ответствовал Слава. – Усомнился я в тебе, мысли у меня нехорошие пошли относительно тебя... Ты вот тут на плиточке отпечатки свои оставил, на блестящей ее поверхности... Покажу я эту плиточку знающим людям и послушаю, что они мне скажут. А ты пока здесь поскучай. Если окажется, что ошибся я и ты совсем не тот, за кого я тебя принял, то повинюсь перед тобой и за работу заплачу вдвое... Учитывая твои переживания в этом помещении. Веди себя тихо, шуметь не надо. Крики, стоны, вопли отменяются. Их никто не услышит. Вопросы есть?

Вместо ответа Костя бросился к двери и, ухватившись за арматуру, принялся что есть силы трясти решетку. Дверь даже не колыхнулась.

– Выпустите, Вячеслав Федорович, – простонал Костя. – Выпустите – и я ваш верный слуга по гроб жизни.

– Охотно, Костя... С радостью и душевным облегчением. Но сначала я должен показать эту плиточку, – он повертел перед решеткой керамическим квадратом, – знающим людям.

– Отпусти, Слава! – заорал Костя что было мочи.

– Не надо так кричать... Мои девочки пугливые, хотя привыкли ко многому. Веди себя тихо, я же просил... У меня есть способы заставить тебя вести себя прилично... Вот выпущу тебе сюда весь газовый баллончик, и тебе будет неприятно... Значит, так... Ужин принесу. Вентилятор работает, параша под кроватью. Там ведро с крышкой, вонять не будет. Если есть особые пожелания, слушаю тебя. Нет пожеланий? Очень хорошо. Когда появятся – скажешь. Свет тебе оставляю, некоторые нервничают в темноте.

Только сейчас Костя обратил внимание, что лампочка привинчена под самым потолком, к тому же еще забрана железной решеткой.

Сев на кровать, он обхватил голову руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, негромко завыл. И столько было безысходности в его негромком мычании, столько было смертной тоски в глазах, что у Славы в душе что-то дрогнуло, что-то защемило, но он взял себя в руки и уже вторую дверь, стальную, с надежной звукоизоляцией, закрыл на ключ бестрепетной своей рукой.

Зазвонил мобильник.

– Слушаю, – сказал Слава.

Звонила Аделаида.

– Ну, что, поговорил с Костей?

– Каким Костей?

– Ну, плиточника я к тебе послала, мы же с тобой договорились!

– Не было.

– Так он до тебя не дошел?

– Аделаида... Послушай... Я не знаю даже, о ком идет речь. Появится – доложу. Главное – не переживай. Ты мне вот что скажи... Андрей со своим колдуном еще у тебя?

– И прекрасно себя чувствуют.

– Тогда напомни им, что я жду в «Богдане». И пусть не засиживаются.

– Котлеты кончились, коньяк кончился, похоже, их уже ничто здесь не держит. Через час будут у тебя.

– Через час?! Да тут идти пять минут!

– Значит, что-то их все-таки здесь держит, – рассудительно произнесла Аделаида.

– Боже, что?!

– Мое женское обаяние, Слава. Тебе этого не понять. Не дано.

Ну, что сказать, железные авторские объятия сомкнулись наконец вокруг непутевого убийцы, а наш общий друг Слава Ложко позаботился о том, чтобы эти объятия действительно были надежными и нерасторжимыми. Впрочем, все, что делает Слава, отличается неизменной надежностью – строит ли он свой дом в горах, возводит ли ресторан в самом центре Коктебеля, на набережной, пишет ли потрясающие стихи для дошколят – трехтомник недавно выпустил.

И каземат, куда убийца, насильник и кровавый маньяк сам, собственными ножками притопал, тоже отличался надежностью и, хочется верить, долговечностью. А почему ему и не быть долговечным, почему не быть долговечным тому же Славе Ложко, в прошлом чемпиону города Днепродзержинска по боксу и обладателю лучшей мужской фигуры в том же городе Днепродзержинске! Название этого города химиков и металлургов не слишком благозвучное, но это не главное. А главное в том, что этот город обладает единственным в мире музеем Славы Ложко!

Да, ребята, да!