Божий гнев

— Я думаю об этом со вчерашнего вечера, — сказал он, взяв подканцлершу за руку и бросая на нее ласковый взгляд. — Я тоже думаю, что вы не можете с ним жить, потому что это будет не жизнь, а непрерывная пытка. Но уйти от него трудновато, и очень! Радзеевский не так-то легко выпустит из рук вас и ваше состояние. Закон дает ему большую силу, у вас он, как у себя дома, — вы не можете затворять перед ним двери. Захотите уйти от него, придется все бросить ему в добычу, а это ведь тяжело. Он растратит и спустит все, что покойник вам собрал в течение жизни, и что вы любите и цените как память о нем. Он может со своими рейтарами и челядью из Крылова и Радзеевиц захватить ваши фольварки. Объявив ему войну, дорогая пани, нужно быть готовым ко всему, честному и бесчестному, потому что он будет вас преследовать и мстить за себя per fas et nef as, a на пакости у него ума хватит!

Король говорил быстро; подканцлерша слушала, устремив на него взгляд, и порою слезы скатывались по ее щекам.

— Дорогая пани, — продолжал Ян Казимир, — разрывать с ним теперь я не советую, это неудобно; потерпите еще немного. Когда, Бог даст, вернемся из этого поход домой, можно будет обдумать и приготовить средства, выбрать час, чтобы достигнуть цели с наименьшими потерями. Я, со своей стороны, обещаю вам всяческую поддержку.

Что касается королевы, — прибавил он, опуская глаза и понизив голос, — что касается королевы, то я боюсь, что она будет держать сторону подканцлера, так как он сильно ухаживает за ней, а я… я… — он слегка смутился, — мне трудно будет вступиться за вас перед королевой, так как знаю, что она меня подозревает, хотя и не имеет к тому никакого повода… Словом, нужно пока отложить это дело, и вооружиться терпением, — вот мой совет. И не разрывать с ним, даже не подавать ему повода думать, что это может случиться.

Подканцлерша, дрожа, выслушала ответ, данный с очевидным сочувствием к ней, но в конце концов не выдержала и залилась слезами.

— Каждый день, каждый час с этим человеком невыразимая пытка для меня. Мне кажется, он умышленно старается об этом, и придумывает средства сделать мне жизнь как можно более мучительной. Все, что он знает обо мне, он обращает мне в обиду, оскорбление, издевательство. У него нет ни жалости, ни стыда. Хоть бы раз постыдился домашних. Моя прошлая жизнь, мое прошлое счастье, во всем он находит материал для обвинений и попреков. Ваше королевское величество знаете о портрете моего покойного мужа, который он велел вынести на чердак; то же самое он проделывает и с самыми дорогими для меня, по воспоминаниям, предметами. Доходит до самых наглых выходок… Хлопцы его, в угоду ему, стреляют из луков в моих любимых птичек. У меня нет даже шкатулки, в которой я могла бы что-нибудь спрятать; он выламывает замки, отбирает мои бумаги. Я не могу даже посылать письма братьям, из опасения, что они будут перехвачены. В собственном доме я нахожусь в полной зависимости от подкупленных слуг.

Радзеевская рыдала; Ян Казимир, глубоко тронутый, старался утешить ее и поддержать в ней мужество.

— Эта пытка не может долго длиться, — говорил он. — Возвращайтесь в Варшаву, пани подканцлерша, а я удержу его при себе. Он выставил полк рейтаров, который хочет презентовать мне; да и вообще вряд ли оставит войска. По долгу службы он обязан находиться при мне. У вас будет время отдохнуть, поразмыслить хорошенько, и даже обратиться к помощи братьев, которые, я не сомневаюсь, не откажут вам в ней. Не знаю, — прибавил он, понижая голос, — долго ли остается со мной королева. Она бы хотела отправиться со мною в поход, и мужества у нее хватит, но паны сенаторы против этого, так что по всей вероятности она вернется в Варшаву, а вы тоже либо с нею, либо сами по себе.

— До сих пор, — возразила Радзеевская, — он настаивал на том, чтобы я ехала. Какая у него цель, не знаю. Трудно его понять. Возможно, что он воспротивится моему отъезду, если он не в его планах.

— Как же быть в таком случае? — озабоченно спросил король.

Подканцлерша гордо подняла свою прекрасную головку.

— У меня есть еще горсть верных людей, — сказала она, — и если я отдам приказ о выезде, они послушаются меня, а не его. Нужно будет только устроить отъезд так, чтобы он не знал о нем или узнал слишком поздно.

Король недоверчиво усмехнулся.

— Милая пани подканцлерша, — ответил он, — не льстите себя надеждой обойти его в чем-нибудь. Сдается мне, что он знает не только каждое ваше слово, но и каждую вашу мысль. Действуйте осторожно, а главное, ни в каком случае не давайте ему Догадаться, что вы решили расстаться с ним. Когда дело дойдет до этого, вам придется укрыться в монастыре, пока мы выхлопочем в Риме развод. Дело это может затянуться, а тем временем надо будет принять меры против расхищения вашего имущества.

Радзеевская тяжко вздохнула.