Божий контрабандист

"Они придут сюда, Андрей, в своих стальных касках, со своим высокомерием и ненавистью, а мы можем лишь молиться". Мистер Уэтстра подошел к окну и облокотился на подоконник. "Ты будешь молиться, Андрей? Молись, чтобы у нас хватило смелости выполнить то, что мы должны, а исполнив свою обязанность, стоять до конца. Ты сделаешь это, Андрей?"

"Да, сэр".

"Молодец". Мистер Уэтстра вернулся в комнату. "Ну, беги, куда мама просила".

Но, когда я повернулся и пошел было по улице, мистер Уэтстра позвал меня обратно. "Съешь свое печенье. Знаю, наша печка действительно иногда страшно дымит. Но теперь, когда я вставил в окно новое стекло, она работает нормально".

В тот вечер, лежа в своей постели на чердаке, я думал о мистере Уэтстра. Значит, он знал про печку. И не сказал отцу, как сделал бы любой взрослый в нашей деревне. Интересно почему. Мне также было интересно знать, почему он просил меня молиться. Что пользы от моих молитв! Бог их не услышит. Если немцы действительно придут, я сделаю им что-нибудь более серьезное, чем молитвы. Я уснул с мечтами о тех подвигах, которые в одиночку совершу против врага.

К апрелю Витте заполнили беженцы из прибрежных поселений к востоку от нас. Чтобы задержать продвижение немецкой армии, Голландия бомбила собственные каналы, намеренно затапливая землю, которую в течение многих веков дюйм за дюймом люди отвоевывали у моря. Во всех домах, кроме нашего, слишком маленького, жили беженцы из затопленной зоны, а мамины кастрюльки с супом дымились день и ночь.

Но, конечно же, немцы пришли не по суше. Первые самолеты пролетели над Витте 10 мая 1940 г. Мы всю ночь просидели в гостиной, тесно сбившись в кучку, и никто не хотел спать. Весь следующий день над нами летали самолеты и мы слышали взрывы, когда они бомбили маленький военный аэродром в четырех милях от нашей деревни. Наступил мой двенадцатый день рождения, но всем было не до этого.

Затем немцы начали бомбить Роттердам. Радиодиктор из Хилверсума, который читал сообщения с самого начала мобилизации, плакал, передавая эту новость. Роттердам был стерт с лица земли. Всего за один час город был уничтожен. Это был блицкриг, молниеносная война. На следующий день Голландия капитулировала.

Через несколько дней в Витте прибыл жирный маленький лейтенант на полицейской машине и устроился в доме бургомистра. Его сопровождала группа немецких солдат, в основном пожилых людей. Витте не была важным населенным пунктом, чтобы командование решило отвлечь на нее первоклассные войска.

На какое-то время мои фантазии о сопротивлении превратились в реальность. Часто, когда часы били два пополуночи, я тихо спускался по лестнице с чердака. Я знал, что мама слышит, потому что ее размеренное дыхание прерывалось, когда я проходил мимо. Но она никогда не останавливала меня. На следующее утро она не спрашивала, что произошло с нашим драгоценным сахаром, который выдавался малыми порциями. И все в деревне удивлялись, когда машина лейтенанта начинала доставлять ему беспокойство. Зажигание не срабатывало. Мотор невозможно было завести. Одни говорили, что в бензобаке обнаружили сахар, другие не верили в это.

В городах продукты закончились раньше, чем в сельскохозяйственных районах. В своей детской войне я использовал и этот факт. Однажды жарким днем первого года войны я наполнил корзину капустой и помидорами и прошел четыре мили до Алкмара. Там, в магазине, сохранился старый запас довоенных хлопушек, а я знал, что владельцу нужны овощи.

Я торговался, как мог, и в результате нагрузил свою корзину хлопушками, прикрыв их сверху цветами, которые принес специально для этой цели. Владелец молча наблюдал. Затем с внезапной решимостью он залез под прилавок и вытащил огромную игрушечную бомбу.

"У меня больше нет овощей".

"Тебе лучше вернуться домой до комендантского часа".

В ту ночь в Витте полы на чердаке опять заскрипели и опять мама затаила дыхание. Я тихо выскользнул в ночь. Патруль из двух солдат шел по улице к нашему дому. Они освещали факелами каждое здание. Услышав приближающиеся шаги, я прижался к стене и замер. Как только солдаты прошли мимо, я быстро перешел по мостику между нашим домом и дорогой, а затем побежал в обратном от солдат направлении к дому бургомистра. Пока патруль находился в противоположном конце улицы, я легко мог взорвать огромную бомбу у дверей дома лейтенанта. Но мне хотелось чего-нибудь поинтереснее. Я был лучшим бегуном в деревне и решил, что будет забавно заставить старых солдат побегать за мной. Не думаю, что им было за пятьдесят, но в то время они казались мне совершенно дряхлыми.

Поэтому я подождал, пока патруль вернется. Как только они дошли до своего штаба, я включил свой мотор и помчался.