Божий контрабандист

"Через несколько недель, - говорил я, театральным жестом отодвигаясь на стуле и доставая свою воскресную сигару, - я столкнусь лицом к лицу с врагом". Затем, бросив на хозяев несколько рассеянный взгляд, я спрашивал, будут ли они писать мне. Они всегда соглашались, и, прежде чем я уехал из Голландии, в моей записной книжке было семьдесят адресов.

Одним из моих корреспондентов была девушка. Я встретил ее после воскресной службы в реформатской церкви. Это была самая красивая девушка из всех, кого я видел прежде. Она была примерно одного со мной возраста, очень тоненькая, с иссиня-черными волосами. Но более всего меня поразила ее кожа. Я читал о белой как снег коже, но впервые в жизни увидел такой цвет лица своими глазами. После приятной дремы во время богослужения я отправился на поиски желающих пригласить меня на обед. И конечно, мои расчеты оправдались и на этот раз. Белоснежка стояла у дверей. Она сама представилась.

"Я Тиле", - сказала она.

"А я Андрей".

"Моя мама спрашивает, не хотите ли вы отобедать с нами".

"С удовольствием", - ответил я и через несколько минут покинул церковь с принцессой, державшей меня под руку.

Отец Тиле был торговцем рыбой. Они жили прямо над своим магазином, недалеко от морского побережья в Горкуме. Во время обеда приятные запахи с причала смешивались с ароматами вареной капусты и ветчины. После обеда мы сидели в семейной гостиной.

"Сигару, Андрей?" - предложил отец Тиле.

"Спасибо, сэр". Я взял одну сигару и стал крутить ее в пальцах так, как это делали мужчины в Витте. Честно говоря, мне не нравилось курить сигары, но чувство сопричастности мужскому сословию было так сильно, что я мог бы курить веревки и получать удовольствие от этого. Пока мы пили и дымили сигарами, Тиле сидела спиной к окну, и яркое полуденное солнце делало ее волосы еще более синими, чем всегда. Она почти ничего не говорила, но я уже знал, что эта молодая девушка будет писать мне и, может быть, станет не только моей корреспонденткой.

22 ноября 1946 г. - последний день на родине. Я уже попрощался с Тиле и другими семьями в Горкуме. Теперь нужно было повидаться со своей семьей.

Если бы я знал, что вижу маму в последний раз, я бы не вел себя как рвущийся на фронт бравый солдат. Но я не знал и потому принял объятия матери как нечто должное. Я думал о том, как замечательно выгляжу: на мне хорошо подогнанное обмундирование, я в отличной физической форме, волосы по-армейски коротко подстрижены.

Я уже собирался уходить, когда мама достала из-под фартука маленькую книгу. Я сразу понял, что это Библия.

"Андрей, возьмешь ее с собой?"

Конечно, я сказал "да".

"Ты будешь читать ее, Андрей?"

Вы когда-нибудь говорили своей маме "нет"? Вы можете чего-то не сделать, но не можете сказать "нет". Я положил Библию в рюкзак, на самое дно, и забыл про нее.

Наше транспортное судно "Sibajak" достигло берегов Индонезии как раз перед Рождеством 1946 г. Мое сердце забилось в волнении от нахлынувших на меня тяжелых тропических ароматов. Полуобнаженные грузчики торопливо сновали вверх и вниз по трапам. Я вдыхал эти новые запахи, вслушивался в голоса торговцев, которые пытались привлечь наше внимание. Закинув рюкзак на плечи, под палящим солнцем я с трудом сошел вниз по трапу. Тогда я не подозревал, что через несколько недель буду убивать детей и невооруженных взрослых, таких же, как те люди, что сейчас толпились вокруг меня.

Некоторые торговцы продавали обезьянок. На шее у зверьков были цепочки, и многие из них умели делать разные трюки. Меня страшно заинтересовали эти маленькие животные со своими серьезными, старческими мордочками, и я наклонился, чтобы получше рассмотреть их.

"Не трогай их!"

Я выпрямился и увидел, что ко мне обращается один из наших офицеров.

"Они кусаются, солдат". Офицер улыбался, но был в то же время очень серьезен. "И половина из них больна бешенством".

Он прошел дальше, а я убрал руку. Мальчишка побежал за офицером, громко обвиняя его в том, что тот помешал ему совершить сделку. Я вернулся в строй выгружавшихся солдат, но твердо решил, что обязательно заведу себе обезьянку.

Те из нас, кто были назначены в диверсионно-десантные отряды, были отправлены на ближайший остров для тренировки. Мне нравилось бегать и преодолевать препятствия: перелезать через стены, переправляться через реки и потоки, повиснув на лианах, ползком пролезать в трубы и тоннели, низко согнувшись под беспрерывным пулеметным огнем. Еще больше мне нравились рукопашные бои, где мы работали штыками, ножами и голыми руками. "Хай-хо!" Выпад, удар, опять стремительный выпад против врага с раскрытым ножом. Но почему-то мне никогда и в голову не приходило, что я учусь убивать людей.

В подготовку десантника входило развитие чувства уверенности в себе. Но здесь мне не требовалось большой тренировки. С самого детства у меня была ничем не обоснованная уверенность в том, что я сделаю все, что захочу.