БП. Между прошлым и будущим. Книга 2

— И это тоже большая беда наша. Более того, — там еще проявилась просто беспомощность менеджмента. Например, я, как читатель, с удовольствием покупал бы отдельные номера журналов, но они просто отсутствуют в розничной продаже. Может, этому причина финансовая, но на пути к читателю не преодолено нечто очень важное — расстояние. Прошлым летом, на отдыхе, я пошел в библиотеку и взял все толстые журналы за 2–3 года. Я стал взахлеб их читать и был потрясен, насколько они интересны — огромное количество и новых имен, и новой прозы, и изумительная публицистика!

Мощнейший интеллектуальный потенциал России в этих толстых журналах продолжает существовать, но если раньше каждый толстый журнал доходил до каждой интеллигентной семьи, и все, например, знали позицию «Нового мира» и знали, чем она отличается от позиции «Октября», то сегодня, по экономическим ли причинам, или по каким-то другим — этого нет. Если бы где-то в наших городах, хотя бы центральных, существовал единый способ распространения, это бы помогло толстым журналам прийти к массовому читателю. А так журналы не поступают в розницу вообще. Для того, чтобы купить журнал, я должен ехать в редакцию. Но у меня просто нет времени туда ездить!

— Раз у государства находятся какие-то средства для поддержки театра, почему не сделать то же с журналами?…

— Как Гоголь говорил: «Очень много эдаких почему». Я тебе скажу про театр — я выскажу свою идею, которую никому не высказывал: почему, бы, например не создать Общероссийский театральный банк? Банк, который будет называться «Театр». Ведь Газпром имеет свой банк. Я хотел бы понять: деньги, которые выделяются на театр государством, — как они доходят до театра? Ведь этого же не происходит — чтобы в один ход.

Вот, смотри: государство выделяет из бюджета ноль целых… словом какой-то процент на культуру. Дальше эти деньги идут частично в Министерство культуры, частично — в муниципалитеты, и каждая группа чиновников с этого процента живет. Но если бы существовал Театральный банк — может быть, мы оставались бы государственным театром, но знали бы, что сумма, которая нам выделена, она вот такая-то. И она есть на счете в Театральном банке. И мы, люди театра, можем этот счет контролировать, потому что этот банк — наш.

— Вот тут и возникает вопрос: артиста или тебя, режиссера, не поставишь руководить банком — там окажутся как раз те самые люди, что работали в закрывшихся сегодня банках. Со всеми вытекающими последствиями. И вытекающими из банка деньгами…

— Но делает же это Газпром! — заспорил Марк.

— Что такое театральное искусство — и что такое Газпром? — опять поддержала меня Татьяна.

— А всё же, интересно задаться этим вопросом, — настаивал Марк. — Вот сегодня я узнал, что одна театральная актриса, которая выступает здесь, в Лос-Анджелесе, взяла за своё выступление некую определенную сумму, весьма немалую. А надо было бы ей эту сумму через Театральный банк перевести, существуй он, — и это было бы справедливо в отношении всех и, возможно, выгоднее самой актрисе. Кстати, ошибочно думать, что русская культура убыточна. Где-то она убыточна, а где-то совершенно не продана, и где-то будет приносить доходы, и немалые…

— Мировой опыт свидетельствует как раз об обратном: культура всегда убыточна, она не может существовать без помощи государства.

— Нет, нет! — заспорил Марк, — это совсем не так!

— Если говорить о театре — всё же так, — настаивал я. — Другое дело — шоу-бизнес.

— И театр далеко не всегда убыточен. В моей практике создавались спектакли, которые вообще ничего не стоили, может быть, ни рубля — и имели и продолжают иметь бешеный успех и приносят доход. Поэтому подход должен быть индивидуальный, ведь искусство — явление единичное. Да, может быть, существует некая система координат, в которой нужно дать возможность развиваться самым разным проявлениям — и тот, кто будет проигрывать, пусть он, извините, и умирает. А зачем держать государству 700 театров одновременно, как это сейчас у нас происходит? Этот вопрос стоит на повестке дня.

В стране кризис, а на загривке у государства 700 государственных театров. И среди них театры-монстры, которые начинали не как мой театр, с нуля, с пустого места: он с пустыни поднялся и заслужил, выстрадал свой успех — а есть театры, которые находятся в полуразвалившемся состоянии: они просто пахнут мертвечиной, в них нет ничего кроме скуки и маразма. Но зато есть очень много званий, и очень много мраморных лестниц — они продолжают и будут продолжать требовать у государства невероятного. Значит, может быть, надо пойти по пути объединения некоторых театральных коллективов — и тогда театральной реформы не избежать.

— Но ведь может произойти при этом опять такое, что не того и не с тем сольют, не того разгонят? — заметила Татьяна.

— Это и есть самый сложный и болезненый вопрос перехода: но это не значит, что мы должны от него отмахиваться, — уверенно произнес Марк.

— А кто-то ставит этот вопрос? — поинтересовался я.