Брабантский мастер Иероним Босх

Здесь же Йерун впервые увидел людей, каких не встречал прежде. Они не были похожи ни на один из народов, представители которых обитали в Хертогенбосе. Их отличала смуглая кожа, какую не встретишь под тусклым северным солнцем, густые черные волосы и черные глаза. Одежда – сплошь разноцветная, больше похожая на лохмотья, и при этом – обилие золотых украшений, что на женщинах, что на мужчинах. Многие носили странного вида тюрбаны или просто повязывали голову платками. На рынке этого черного народа оказалось немало, а яркий вид и гомон иноземцев создавали ощущение того, что им просто нет числа. Черные люди ходили толпами или по несколько человек – мужчины и женщины вперемешку, а среди них – множество чумазых детей самого разного возраста. Они перекрикивались между собой на своем наречии. Люди посматривали на пришлых с опаской, а те, похоже, чувствовали себя как дома, правда, заметно было, что стражников горластые оборванцы побаиваются на какой-то особенный, почти звериный лад.

Среди черного народа больше прочих Йеруну запомнился тощий старик, который сидел на пестром коврике в окружении толпы зевак. Он странно скрестил ноги и поставил перед собой глиняный горшок. Когда старик снял крышку, из горшка поднялась жуткого вида змея. Она вытянула шею на добрых три фута, но все продолжала тянуться вверх – казалось, ее телу не будет конца. Охнув, люди подались назад, а змея между тем уставилась на старика. В следующий миг гадина грозно зашипела, при этом ее шея внезапно развернулась в стороны наподобие широкого капюшона. На ней стал виден светлый рисунок, похожий на очки. Старик сидел как ни в чем не бывало. При виде опасной гадины он взял в руки длинную дудку и принялся наигрывать заунывный мотив, раскачиваясь из стороны в сторону. И змея – вот чудо! – не бросилась на него. Она начала раскачиваться как завороженная, следуя за движениями дудки, как будто подражала старику.

– Он заворожил змею! – зашептались в толпе. – Заставил танцевать!

– Колдун, как есть колдун!

– Защити нас, святой Христофор!

Между тем змея убралась обратно в горшок. Старик закрыл крышку, поклонился и произнес несколько слов, после которых тощая, под стать ему, девочка начала обходить толпу с деревянной миской, собирая монеты.

– Кто эти люди? – спросил Йерун у Пита. – Неужто сарацины?

– Куда там, – сплюнул обозник. – Цыгане. Принесла их нелегкая!

– А кто это?

– Отребье. Воры и бродяги. Берутся невесть откуда, ходят толпами, плодятся как мыши и тащат все, что плохо лежит.

– В Испании и Франции их уже без счета, – добавил Клаас. – Их, случается, истребляют, где встретят, да все без толку. Теперь стали добираться до нас. Особенно любят воровать лошадей и детей, оставленных без присмотра.

– А для чего им дети?

– Тебе подсказать или сам догадаешься? – Клаас ощерился и принялся ковырять пальцем в неровных зубах. – Нехристи они, понимаешь? Черт знает какой веры, каких обычаев. На людей-то не похожи. С них всякое станется.

При мысли о том, что черные люди могут быть людоедами, Йерун вздрогнул. Верить в это не хотелось. Но верилось.

– Ну, это, пожалуй, брехня, – сказал Пит. – Но все же держись от них подальше, парень. И заправь кошелек в штаны, пока его не срезали. Тут тебе не мастерская.

– А каковы из себя сарацины? – спросил Йерун.

– Спросил бы ты у минхерта богослова, он знает все на свете, – ответил Клаас.

– Ну, знать там особенно нечего, – прищурился Пит. – Я как-то побывал за Дунаем, видел их. Звери однобровые! И черные, вроде тех же цыган. Пока их один-два, не особо и страшные. Но беда в том, что их много! Где соберутся больше трех – оттуда хоть беги.

После старый обозник, уступив расспросам Йеруна, подробно описал внешность и одежду турок. С его слов юноша сделал несколько рисунков – последователи Магомета получились довольно жуткими.

– Похожи, – кивнул Пит, взглянув на рисунок.

* * *

Обоз остановился в селении на расстоянии одного дневного перехода до Бреды. Йерун уже привык к тому, что обоз не задерживается в попутных городах надолго, и если останавливается торговать, то ограничивается местами вне городских стен. Поэтому перед глазами юноши изо дня в день проходили одни и те же виды – поля и луга, изредка пересеченные лесами, крытые соломой деревни, небольшие реки и каналы. Все города снаружи мало отличались от Хертогенбоса – серые крепостные стены и башни в окружении рвов да рынки снаружи стен, наподобие того, что Йерун впервые увидел в Тилбурге. Навстречу чаще всего попадались такие же торговые обозы, реже – одинокие путники или рыцари в окружении слуг и оруженосцев. Раз или два встретился цыганский табор – тут возчики, бранясь, осеняли себя крестным знамением и выставляли напоказ оружие. Черные люди шумели, выкрикивая что-то на своем непонятном наречии, но старались не приближаться.