Брачная игра

– Отныне держать Марию под неусыпным надзором. Бёрли, позаботься о публикации «Писем из шкатулки». Пусть мир узнает, каково нутро у этой католической овечки. Мы не должны допустить повторения сходок у стен Тауэра. Только еще не хватает, чтобы народ чествовал изменников и попирал мое правосудие.

– Самым действенным шагом против Марии было бы признание вашим величеством ее сына законным королем Шотландии, – предложил Бёрли.

– И это мы тоже сделаем! – пообещала Елизавета.

Раскрытие заговора всколыхнуло Елизавету. Никогда еще она с такой остротой не ощущала уязвимость своей власти.

– Нам абсолютно необходим прочный союз с Францией, – объявила она Тайному совету. – Мы скрепим его моим браком. Дух мой, выясни, можем ли мы возобновить переговоры. Пусть во Франции узнают, что я позволю герцогу Анжуйскому единолично слушать мессу.

Однако Уолсингем вовремя прислал предостережение: ни в коем случае не поднимать вопрос о браке с герцогом Анжуйским! Герцог полностью отказался от мыслей о браке с Елизаветой. Нынче его мысли направлены на то, чтобы стать королем Польши. Если ее величество будет настаивать, ее ждет унизительный публичный отказ.

Ее величество не настаивала. Тем же утром, глядясь в зеркало, она заметила в своих поредевших волосах первые седые нити. Потом увидела, что под глазами добавилось морщин. Ей было тридцать восемь. И до Елизаветы вдруг начало доходить, что она выглядит на свой возраст.

Через самых надежных фрейлин королева заказала себе парик с рыжими локонами, совпадавшими по цвету с ее волосами. А вскоре еще длинную накладную косу, хитроумно крепившуюся к затылку. Не прошло и недели, как большинство придворных дам обзавелись такими же косами. Желая придать коже лица белизну и гладкость, Елизавета теперь накладывала особую смесь из растолченной в порошок яичной скорлупы, буры и квасцов. Когда художник Николас Хиллиард взялся писать ее портрет, королева настояла, что позировать ему будет на открытом воздухе, где нет теней. Там ее лицо получится лучистым и неподвластным времени. Она сознавала, насколько ей важно сохранять маску молодости. Если придворные, министры и, хуже того, иноземные принцы заметят признаки старения, все перспективы ее замужества рухнут.

Но Роберт замечал перемены в ее облике. Он ничего не говорил вслух, однако это повергало его в меланхолию. Молодость Елизаветы и его собственная уходила. Но, как бы она ни выглядела, он будет ее любить. Такую, какая есть. Просто настало время, когда поверхностная красота сменялась красотой внутренней.

В парике, с лицом неестественной белизны, Елизавета предстала перед Тайным советом, где ей сообщили, что герцог Анжуйский полностью утратил интерес к ней и к Англии.

Выслушав доклад, Елизавета презрительно фыркнула.

– Поскольку мои попытки найти мужа натыкаются на отказы и унижения, надеюсь, теперь вы понимаете, почему я предпочитаю оставаться незамужней.

Но французы предприняли новый ход. Через два дня Екатерина Медичи, не меньше Елизаветы заинтересованная в союзе их стран, предложила в женихи своего самого младшего сына Франциска, герцога Алансонского.

– Он отличается большей терпимостью в религиозных вопросах! – сообщил обрадованный Бёрли. Чувствовалось, государственный секретарь снова воспылал надеждой. – Этот брак в десять тысяч раз лучше прежнего. Герцог Алансонский дружественно относится к французским протестантам. Он гораздо покладистее своего брата. И куда умереннее. Во всем.

– Его шансы стать французским королем близки к нулю, поэтому он смог бы обосноваться в Англии, – подхватил граф Сассекский.

– И от него можно получить более здоровое потомство, – заметил Лестер.

От его слов Елизавету передернуло:

– Но ему всего семнадцать! И говорят, рост даже не юноши, а ребенка. А еще его кожа сильно обезображена оспой.

Глаза Елизаветы и Роберта встретились. Он сразу вспомнил про свою несчастную сестру Мэри. Наверное, упоминание об оспе было ответом на его слова о детях.

– Королева Катерина пишет, что у него густая борода и потому самые крупные шрамы не видны, – заверил Елизавету Бёрли. – Еще пишет, что он весьма подвижен и обладает завидной мужской прытью.

– Бог ему в помощь, – скорчив гримасу, произнес Роберт.

Елизавета от злости хватила кулаком по столу.

– Не смей говорить такие слова! – рявкнула она.

– Прошу прощения, ваше величество, – улыбнулся Роберт, кланяясь ей в пояс. – Это была всего лишь шутка.

– И очень глупая! Увы, любезные лорды, герцог Алансон слишком молод и мал ростом.

– Ваше величество, он одного роста с вами, – возразил Бёрли.

– Лучше скажи, одного роста с твоим внуком! – парировала Елизавета.

Сесил невольно улыбнулся. Его внуку было всего пять лет.

– При рождении герцога назвали Геркулесом. Но имя настолько не соответствовало его облику, что во избежание насмешек он, достигнув возраста конфирмации, стал Франциском.

Все засмеялись.