Брачная игра

Отъезжающие придворные наперебой благодарили его, рассказывая о восторженных отзывах ее величества, однако для Роберта это означало полный провал. Другой такой возможности ему уже не представится… Он не хотел думать о том, сколько денег потратил впустую. Возможно, он будет разорен. Но больше всего Роберт злился на вчерашний дождь, помешавший доиграть пьесу. Если бы Елизавета увидела величественный финал…

Придав своему лицу подобающее выражение, Роберт позвал дворецкого и приказал навести в замке порядок. Потом оседлал лошадь и следом за королевской свитой отправился в Чартли, где, слава богу, его ждала Летиция…

1576–1577

Не выдержав сражения с дизентерией, умер граф Эссекский. Его тело лежало в Дублинском замке, ожидая погребения. Зная, что дни его сочтены, граф успел отомстить своей жене, которую считал неверной: он продиктовал письмо королеве, прося ее исполнить его последнюю волю и быть матерью его детям. Это была несомненная пощечина Летиции. Малолетние наследники знатных родов довольно часто становились подопечными королевского двора. Елизавета охотно исполнила просьбу Эссекса и поручила его сына Роберта заботам лорда Бёрли.

Вскоре придворные уже шептались о том, что даже в преддверии смерти граф Эссекский не послал за своей женой. Причиной того якобы стали непристойные сплетни о ней и графе Лестере. Между мужем Летиции и Робертом существовали крайне враждебные отношения. Ничего удивительного! Слыханное ли дело, чтобы рыцарь соблазнил жену другого рыцаря? Это было нарушением рыцарского кодекса чести. Эссекс не простил жене такого предательства и изменил завещание, чтобы лишить ее опеки над детьми. Не умри граф от злосчастной дизентерии, они бы с Лестером стали смертельными врагами. Менее чем за два месяца до смерти Эссекса у него с Робертом произошла бурная ссора. Ходили слухи, будто граф умер вовсе не из-за дизентерии, а его отравили, подмешав в вино яд. Было нетрудно догадаться, кому приписывали роль отравителя!

До Елизаветы эти слухи не доходили. Она была предельно занята государственными делами, стараясь сохранить хрупкое равновесие сил между Францией и Испанией и продолжая дурачить французов обещаниями выйти за герцога Алансонского. Роберт умолял отпустить его на войну – сражаться на стороне восставших голландцев. Они сплотились вокруг нового предводителя – Вильгельма Оранского – и вели ожесточенную борьбу против испанского владычества. На все его просьбы Елизавета отвечала твердым «нет». Во-первых, на этой войне Роберт мог погибнуть, а во-вторых, она боялась провоцировать короля Филиппа.

– Я вообще удивлена, что тебя потянуло на войну, – сказала она после своего очередного отказа. – Когда в последний раз ты воевал? Если мне не изменяет память, лет двадцать пять назад. Посмотри на себя! Старик стариком. Может, ты не замечаешь своего нездорового румянца? А внушительного живота тоже не замечаешь? Жизнь в роскоши явно пошла тебе во вред.

Роберта передернуло. Слова Елизаветы больно его задели. Иногда она умела быть на редкость жестокой. Он и сам понимал, что постарел и подрастерял силы, которые в юности не знал куда девать. Однако он и сейчас мог удовлетворить женщину. И командовать армией тоже мог. Роберту отчаянно хотелось снова оказаться на поле боя, показав себя защитником протестантской веры. Выпад Елизаветы он принял молча, чтобы не получить новую порцию язвительных замечаний. Временами язык у королевы был очень колючим. Когда же раздражение прошло, Роберт впал в глубокую меланхолию.

Вспоминая тот разговор позже, он нехотя признавал правоту Елизаветы: здоровье было уже не то, что раньше. Роберт начал уставать. Силы словно куда-то уходили. Ощущение, что он стареет, вползло как-то незаметно и так же незаметно разрослось, став печальной истиной.

– Тебе нужно заняться своим здоровьем! – объявила Елизавета. За раздраженным тоном скрывалось беспокойство.

– Ты права, Бесс. Я собираюсь поехать в Бакстон, на воды.

– Худеть тебе надо, вот что, – с немилосердной откровенностью сказала она. – Посмотри на меня. За все годы моего правления я ничуть не растолстела. Недавно решила примерить платье, в котором короновалась. Влезла в него без труда.

– Вашему величеству Господь даровал вечную молодость, – ответил Роберт, не желая замечать ее ужасного рыжего парика, слоя белил на лице и морщин, против которых были бессильны все ее пудры и помады.

– Это потому, что я не чревоугодничаю. Мне подают два десятка разных кушаний, но я беру лишь пять. Обычно – дичь или курятину. А ты, Робин, за столом просто обжираешься. Сама видела. Так что лекарство у тебя в руках!