Брачная игра

– Конечно, ее вина очевидна. Но королева Мария – иностранка и не подпадает под английские законы. И потом, будучи законной королевой, она за свои деяния отвечает только перед Богом.

– Ваше величество, вопрос вашей правомочности судить Марию обсуждался самыми опытными нашими юристами. После долгих споров они пришли к выводу, что такое право у вас есть. Вы готовы отдать приказ?

На лицах всех советников не было ни следа сострадания к Марии. Только решимость судить эту авантюристку. Они убрали все преграды на пути к судебному процессу и теперь хотели поскорее его начать. У Елизаветы все внутри похолодело от страха. От нее ждали решения, и она понимала, что излюбленный трюк с оттягиванием времени здесь не пройдет.

– Что ж, любезные лорды. Я уполномочиваю вас составить комиссию присяжных. Подберите людей достойных и честных. Трех дюжин хватит с избытком. Я хочу, чтобы это действительно был суд, а не судилище. Ты, Уильям, и вы, Фрэнсис и Кристофер, тоже войдете в число присяжных.

И будто нарочно, чтобы добавить ей страданий, она получила письмо от Роберта.

«Настоятельно тебя прошу: не вмешивайся в правосудие, – писал он. – Эту женщину должны судить по всей строгости наших законов. Суд необходим, прежде всего, для твоей же безопасности. Справедливость должна восторжествовать, даже если она идет вразрез с политикой».

Дочитав письмо, Елизавета заплакала. Она чувствовала себя очень одинокой. Такова была ее плата за королевскую корону.

Комиссия присяжных приехала в замок Фотерингей. Мария встретила их надменно и отказалась признать их право ее судить. Ей пригрозили, что тогда суд состоится без нее. Мария напомнила им, что не является английской подданной и предпочла бы тысячу раз умереть, чем таковой стать.

Узнав об этом, Елизавета отправила Марии холодное, категоричное письмо: «Ты неоднократно изобретала средства и способы лишить меня жизни и разрушить мое королевство, потопив его в крови. Объявляю тебе свою волю: отвечать перед посланной мной комиссией присяжных так, если бы это была я».

Письмо заставило Марию уступить. Начались судебные разбирательства. Мария весьма красноречиво выступала в собственную защиту, но даже она, опытная интриганка, не могла опровергнуть предъявленных доказательств собственной вины.

– Ее вина полностью доказана, – объявил Бёрли.

Присяжные сочли свой долг исполненным. Но раньше, чем они успели зачитать Марии обвинительный приговор, в замок прискакал гонец с письмом от Елизаветы. Королева лишилась сна, мучаясь от собственной неуверенности. Она приказывала суду переехать в Лондон, а заседания проводить в Звездной палате Вестминстерского дворца.

Комиссия послушно вернулась в Лондон, оставив Марию в Фотерингее. Дальнейшая ее судьба была неизвестна ни ей самой, ни им. Собравшись теперь уже в Звездной палате, судьи поняли, зачем королева потребовала перенести слушания сюда. Здесь ничто не мешало ей постоянно вмешиваться в ход процесса.

– Я молю Бога, чтобы королева позволила судьям заниматься своим делом, – признался Уолсингем.

Он подозревал, что королева опять тянет время.

Никого не удивило, что судьи вынесли обвинительный приговор. Против был лишь один. Остальные признали Марию Стюарт виновной в преступном замысле с целью лишить королеву Елизавету жизни и узурпировать власть.

По закону преступление такой тяжести каралось смертью. Однако суд не имел полномочий выносить приговор. Такие вопросы решал парламент и королева.

Елизавета не находила себе места. Произошло то, чего она больше всего боялась. Жизнь еще не сталкивала ее с необходимостью принимать решения такой важности и такой тяжести. Должна ли она распорядиться, чтобы Марию – такую же королеву, как она, – казнили? Мария считалась помазанницей Божьей, неприкосновенной особой. Смеет ли Елизавета судить равную себе, даже если вина Марии неопровержимо доказана и закон требует казни?

Елизавета ворочалась без сна. Слезы лились сами собой. Ну почему судьба заставляла ее принимать столь жестокое решение? Разве мало, что более пятидесяти лет назад казнили ее мать и что она сама чуть не лишилась жизни? Елизавета не понаслышке знала, каково встречать день, который может стать последним в твоей жизни, когда тебя могут разбудить среди ночи и объявить, что утром тебе отрубят голову. Она помнила, скольких душевных сил ей стоило отправить на смерть герцога Норфолкского. Но тот не был правителем.