Брачная ночь

– Я не могу, – решительно говорит она. – Не могу давать задний ход после того, как согласилась. Ты лучше скажи: нужно мне знать, в какой Бен учился школе и все такое?.. А хобби? Должна ли я выяснить все про его любимые занятия?

Разочарование, недовольство, горечь и тревога возвращаются ко мне в одно мгновение. Это же просто смешно, думаю я. Лотти ведет себя, словно неопытный контрабандист, собравшийся обмануть таможенную службу. Мне даже хочется высказать ей все, что я думаю, но я снова сдерживаюсь – главным образом, потому, что интуиция подсказывает мне: такие вопросы бесполезно решать по телефону. Если я попытаюсь что-то втолковать сестре сейчас, это приведет к скандалу, ссоре и глубокой обиде. В конце концов Лотти просто бросит трубку, а потом отдастся своему Бену там, где стоит (не исключено, что это произойдет прямо на пляже, у всех на глазах), чтобы назло мне зачать ребенка, который очень и очень осложнит дело и сделает положение практически безвыходным.

Вот почему мне так надо поскорее попасть на Иконос! Я сделаю вид, будто хотела просто устроить ей сюрприз. Пусть Лотти расслабится, а я тем временем разведаю обстановку и оценю силы противника. А когда выдастся удобный момент, отведу ее в сторонку, и мы обо всем поговорим как следует – серьезно, обстоятельно и откровенно. Тогда она не сможет ни прервать разговор, когда ей захочется, ни выкинуть какую-нибудь глупость, потому что я не позволю ей сделать ни того ни другого до тех пор, пока Лотти не уяснит себе положение дел. Реальное положение дел, если на то пошло.

С этой точки зрения Конкурс Молодых Пар мне даже на руку. Лотти предстоит потерпеть горькую неудачу, да еще у всех на глазах. Да, ей придется пережить несколько неприятных минут, но, быть может, это заставит ее прислушаться к голосу разума.

Диктор объявляет посадку на какой-то рейс, Лотти слышит доносящийся из громкоговорителей голос и тут же спрашивает:

– Что там у тебя происходит? Ты где?

– На вокзале, – хладнокровно лгу я. – Ладно, мне пора. Удачи.

Я выключаю телефон и оглядываюсь по сторонам в поисках Ноя. Я оставила его сидящим в пластиковом кресле в двух ярдах от меня, но, пока я болтала с сестрой, мой сын пробрался к стойке авиакомпании и разговаривает о чем-то с хорошенькой стюардессой, которая присела на корточки и внимательно его слушает.

– Ной! – кричу я, и оба тотчас поворачиваются в мою сторону. Стюардесса легко выпрямляется и, махнув мне рукой, подводит Ноя ко мне. Она очень стройная и загорелая, с большими голубыми глазами и светлыми волосами, собранными на затылке в гладкий тугой пучок. Когда стюардесса подходит ко мне, я улавливаю исходящий от нее запах дорогого парфюма.

– Извините, – говорю я с улыбкой. – Ной, сиди здесь. Никуда не уходи, нас вот-вот позовут на посадку!

Стюардесса как-то странно глядит на меня, и я машинально поднимаю руку к подбородку в полной уверенности, что к нему прилипли крошки или кусочек салатного листа.

– Я только хотела сказать, – поспешно говорит стюардесса, – что восхищаюсь вашим мужеством. Ваш сын рассказал мне о том, что случилось, и я… Нет, я просто не нахожу слов!

На мгновение я теряюсь. Что, черт побери, наболтал Ной этой симпатичной женщине?

– И еще я думаю, – добавляет стюардесса дрожащим голосом, – что санитара «Скорой помощи» следовало бы наградить медалью!

Я сердито смотрю на Ноя, который отвечает мне безмятежным и совершенно невинным взглядом. Черт, что же делать?! Если начать объяснять, что мой сын – просто фантазер, я буду выглядеть довольно глупо. Не проще ли сделать вид, будто все, что он рассказывал (что бы это ни было!) – чистая правда? В конце концов, нам скоро улетать, и мы никогда больше не увидим эту женщину, а она не увидит нас.

– На самом деле все было совсем не так страшно, – говорю я наконец. – Ну а теперь нам пора… До свидания. Весьма признательна вам за… – За что я ей признательна? За то, что она поверила в Ноево вранье? За искреннее восхищение чем-то, чего никто из нас на самом деле не совершал?

– Не так страшно?! – восклицает стюардесса, и ее большие глаза делаются еще больше. – Но ведь это был… самый настоящий кошмар!

– Ну… в общем – да… Более или менее. – Я вздрагиваю. – Ной, пойдем, дружочек, купим в дорогу минеральной воды. Что-то в горле пересохло.

И я поспешно тащу сына к ближайшему торговому автомату.

– Ной, – строго говорю я, как только мы оказываемся достаточно далеко и стюардесса не может нас услышать, – что ты рассказал тете?

– Я сказал, что хочу выступать на Олимпийских играх, когда вырасту, – послушно отвечает он. – Я хочу прыгать в длину. Вот так… – Он вырывает ладошку из моей руки и прыгает с места. – Ну как? Смогу я попасть на Олимпиаду?

Я сдаюсь. С сыном я обязательно поговорю, но не сейчас – позже.

– Очень может быть, – говорю я и ерошу ему волосы. – Я только вот о чем хотела тебя попросить: больше не разговаривай с незнакомыми людьми, хорошо? Ты ведь знаешь это правило, не так ли?

– Эта тетя была вовсе не незнакомая, – резонно возражает Ной. – У нее на груди висит такая табличка, на которой написано, что ее зовут Черил.