Брачная ночь с горцем

Язык скользнул меж ее губ, а руки тем временем отбросили в сторону ее трость, сорвали с нее пальто, бросив на копну сена, и опрокинули и жену туда же. В следующее мгновение Гэвин навалился сверху. Все еще не прерывая поцелуя, он раздвинул коленом ее ноги и устроился между ними, прижимаясь к ней возбужденным естеством и даже через несколько слоев одежды ощущая призывный жар ее тела.

Гэвин старался дышать спокойно и размеренно, старался замедлить стук сердца, несущегося вскачь. Черт побери, ведь даже сотни искусных надушенных шлюх не смогли бы вызвать у него такое мгновенное и яростное возбуждение, какое вызвала эта женщина – хромая, растрепанная, одетая бог знает во что. И она – его жена.

Впрочем, об этом он подумает позже. Когда снова сможет думать.

В какой-то миг взгляды их встретились, в синих ее глазах бушевала буря, когда она заявила:

– Я могу скакать верхом и сейчас это докажу. Я заезжу тебя до полусмерти, Гэвин Сент-Джеймс!

Гэвин думал, что возбудиться сильнее просто невозможно, но после этих ее слов тотчас же понял, как сильно ошибался.

– Тогда начинай! – прорычал он.

Снова впившись в ее губы и обхватив ее руками и ногами, он мгновенно перекатился на спину таким образом, что теперь она оказалась на нем. Обе руки он запустил жене под юбку и принялся поглаживать и ощупывать ее шелковистые бедра. Обнаружив мягкий кустик волос меж ее ног, он раздвинул нежные складки и нашел потаенный вход в ее тело – уже влажный, уже готовый для него.

Оба шумно перевели дух, после чего Гэвин пробормотал:

– Рад отметить, что нижнего белья на тебе по-прежнему нет.

– Придержи язык! – крикнула Сэм по-шотландски (с кошмарным акцентом, конечно же); в этот момент она возилась с на застежкой его брюках.

Когда же пальцы ее сжали пульсирующий ствол, высвобождая его из плена, Гэвин едва не задохнулся.

«Пресвятая Матерь Божья!» – мысленно воскликнул он. А она тем временем приподнялась, затем начала медленно опускаться. У нее долго не получалось сесть на него надлежащим образом, и она энергично вращала бедрами, стараясь найти позу поудобнее. Причем каждое ее движение заставляло Гэвина содрогаться от неведомого ему прежде наслаждения. Наконец, не выдержав, он поднес руку ко рту, облизнул кончики пальцев и, сунув руку между ними, – туда, где они стали одним целым, – начал увлажнять ее и себя. Затем нащупал крохотный бутончик и принялся его ласкать, наслаждаясь тем, как Сэм со стонами опускалась все ниже.

– Да! – выдохнул он. – Да! Прими меня целиком!

Он гладил Сэм снова и снова, чувствуя, как с каждым прикосновением пальца сжимаются ее внутренние мышцы, а затем чудесными медленными волнами приходит расслабление – и так, пока его пульсирующая плоть не вошла в нее полностью.

Утвердив руки у него на плечах, Сэм начала осторожно двигать бедрами.

«О боги, как же она сейчас хороша!» – мысленно восклицал Гэвин. Восседала на нем как амазонка – волосы рассыпались по плечам, вспухшие от поцелуев губы приоткрыты, а в широко распахнутых глазах – восторг и решимость.

Почти сразу он заметил, что бедра ее дрожали от напряжения и что она старалась беречь ногу. «С решимостью-то у Сэм все в порядке – но, как бы там ни было, она пока не в форме», – понял Гэвин. При этом он знал: если его женушка проиграет эту битву – никогда ему не простит.

Сунув одну руку ей под ягодицу, он поддержал ее больную ногу и начал помогать ей собственными движениями. Другой же рукой по-прежнему ласкал крохотную жемчужинку, набухшую прямо над местом их соития.

Все энергичнее он вскидывал бедра, пронзая ее с такой силой, что она подпрыгивала на нем. Золотистая кожа ее порозовела, а из груди с каждым толчком вырывалось восхищенное «а-ах!..»

Гэвин стиснул зубы, чувствуя, что теряет контроль над собой. Дыхание шумно вырывалось из груди Сэм, и влажные глубины ее тела, пленившие его, дарили ему неведомое доселе наслаждение.

С любой другой женщиной Гэвин ложился в постель, чтобы дойти до пика. Именно в этом был для него смысл соития – в кратком миге наивысшего удовлетворения. Но с ней, с его женой, восхождение на вершину казалось таким же сладостным, как и сама вершина. Даже сейчас, вонзаясь в нее с яростью бешеного зверя, он наслаждался просто тем, что находится в ней. Наслаждался той нежностью, которую сумела она подарить ему – сумела пробудить в нем наряду со страстью.

– Поцелуй меня, – хрипло прошептал он, приподнимаясь ей навстречу.

Она почти упала на него, не удержав равновесие в этой бешеной скачке. Поцелуй длился недолго. Его прервал хриплый крик, а затем настоящий поток оросил его стальное орудие. Плоть Сэм содрогалась в судорогах и щедро поливала его вином наслаждения.

Гэвин почувствовал, что и сам вот-вот последует за женой. Снова откинувшись на копну сена, он обеими руками вцепился ей в бедра – словно пытался удержаться от падения в бездну – и держал ее так, пока ритмичные содрогания ее женского естества не передались и его напряженному орудию. После чего, содрогнувшись, оросил стены ее пещеры своим горячим семенем.