Брачная ночь с горцем

Саманта молча кивнула. А ритмичное движение гребня в волосах, казалось, успокаивало ее. Да, очевидно, ее муж – загадка не из простых. Безжалостный, настойчивый, хитроумный, на все готовый ради своей цели. И вместе с тем – щедрый, благородный… и добрый.

– Спасибо тебе, – прошептала она, сглотнув комок, внезапно подкативший к горлу.

Откуда ему знать, что никто никогда не делал для нее ничего подобного? Все это – впервые. Никто ее не купал. Не вытирал. Не одевал. Не расчесывал ей волосы.

Она родом из суровых мест, где нет добродетели важнее независимости. Кто не умеет сам о себе заботиться, тот долго не проживет. Так Саманта жила всю жизнь, и ничего иного не желала…

Потому что просто не знала, что бывает иначе.

О ее муже говорят, что он охотник, человек суровый, безжалостный и опасный. Что ж, может быть. Но тем драгоценнее такие вот минуты…

Саманта вдруг сделалось не по себе. Ведь муж сумел за одну ночь расплавить ее множество раз – и расплавить не только тело, но и сердце. И от этого Гэвин Сент-Джеймс становился еще опаснее.

Расчесав ей волосы, он быстро и умело заплел косу на ночь. Закончив с этим, откинул одеяло, обхватил жену сильной рукой и уложил на подушку.

– Разве в Англии мужья и жены не спят отдельно? – поинтересовалась Саманта, стараясь не думать о том, что он ложится в постель обнаженным. Невольно вспомнился Беннет, тот в теплую погоду спал в кальсонах, а когда становилось холодно, натягивал кургузую ночную сорочку, на редкость нелепую на вид.

– Не надо путать шотландцев с англичанами, – с улыбкой в голосе пробормотал Гэвин.

– Просто я хотела сказать, что тебе необязательно ради меня отказываться от холостяцких привычек. Мы ведь не…

Втайне она беспокоилась, боялась, что Гэвин выставит ее из своей спальни. Отправит спать в какую-нибудь комнату поменьше и поскромнее. Он ведь имел на это право. Наверное, рано или поздно это случится.

Лучше бы раньше, чем позже. Чем дольше ждать… тем будет тяжелее.

– Если думаешь, что сможешь от меня сбежать, бонни, то лучше подумай еще раз. А теперь спи.

Саманта не привыкла повиноваться приказам, но сейчас возражать не стала.

Она заметила, что Гэвин оставил окно приоткрытым. Но холодно не было, и не тянуло сквозняком свежий воздух из окна лишь помогал избежать духоты от ярко пылавшего камина.

Прислушиваясь к тому, как над лесом бушевала гроза, чувствуя, как дыхание мужчины с ней рядом замедляется и становится глубоким и ровным, Саманта позволила себе пролить слезу. Всего одну. Все остальные она безжалостно подавила.

Ну вот… Сбылось все, чего она просила у судьбы. Все, о чем мечтала с тех пор, как себя помнила. Сбылось то, что обещал ей Беннет, – но он-то не сдержал своих слов.

Дом у моря, окруженный непроходимой чащей. Жаркий камин, перед которым так приятно заниматься любовью, когда за окном гремит гром и сверкают молнии.

Вот только… любовью они не занимались. Гэвин Сент-Джеймс любви не признает. Просто спит с женщинами.

Во сне он еще крепче прижал ее к себе, и Саманта, улыбнувшись, почувствовала, как волоски у него на ногах колют ее ноги даже сквозь ночную сорочку.

«Что ж, ладно, – сказала она себе. – Он со мной просто переспал. Не так уж плохо, если вспомнить, что я его обманываю. Главное – что я сейчас в тепле, в безопасности, и оба мы друг другом довольны».

Пока хватит и этого.

Глава двадцатая

«Наконец-то!» – думал Гэвин, проверяя на Деметрии седло и затягивая подпругу. Наконец-то он ступит на землю Эррадейла как хозяин!

Оглядев пустые конюшни, он заметил небрежно брошенную на пол сбрую и еще какие-то мелочи – свидетельство поспешного бегства из Эррадейла. Гэвин нанял в Страткарроне нескольких работников, и сегодня на рассвете он должен был встретиться на конюшне с ними и с Каллумом.

Он поморщился, затем широко улыбнулся. Рассвет наступил никак не меньше двух часов назад! И Каллум оставил ему записку – они, мол, устали ждать, а будить новобрачного после первой ночи никто не решился, так что они займутся делом без него.

Гэвин не знал, чему удивляться больше – тому, что он проспал, или же тому, что, проснувшись, обнаружил в своих объятиях милую женушку.

Всю жизнь он просыпался до рассвета. До сегодняшнего дня.

С чего же он вдруг проспал, да еще теперь, когда Эррадейл наконец-то перешел к нему?

Да и проснувшись, он непозволительно долго нежился в постели. Не хотел выпускать из объятий жену. Должно быть, потому, что где-то посреди ночи она, не просыпаясь, повернулась к нему лицом и прильнула к его груди так порывисто, что стало ясно: ее мучали кошмары.

Проснувшись, он обнаружил, что Сэм все еще его обнимала, а больную ногу закинула ему на бедро. Стоило пошевелиться – и она, по-прежнему не просыпаясь, вцепилась в него так отчаянно, что Гэвин понял: он скорее отгрызет себе руку или ногу, чем ее потревожит.