Брачные игры

Для обеда в Холланд-парке нужен был вечерний туалет. Ранее Руфа приготовила два званых обеда (для одной очаровательной, но слегка чокнутой знакомой Полли, изобиловавшей титулами) и потратила заработок на длинное, облегающее фигуру голубое платье. Это позволяло ей не испытывать особой вины за исчезающие деньги Эдварда. Мысли об Эдварде вновь бередили старые раны. Она горько сожалела о ссоре.

Рошан, выступавший в роли камеристки, заколол шпилькой ее длинные волосы узлом на затылке.

— Помни, дорогая: если дело будет продвигаться слишком медленно, вынь верхнюю шпильку, и все обрушится, производя потрясающий эффект.

Уэнди издала вздох.

— Ты прекрасна. Жаль, что Настоящий Мужчина не может видеть тебя.

— Он сорвал бы платье с твоей задницы, — проговорила с кислым видом Нэнси. Она не могла видеть, как Руфа украшает себя ради принесения жертвы.

Руфа уже кое-что рассказала Адриану о ситуации в Мелизмейте. Теперь он посылал в Тафнел-парк свою машину, но никогда не приезжал сам. Нэнси возмущалась его снобизмом. Руфа же относилась к этому по-иному и ценила проявленную им тактичность.

Прибыв в огромный дом, она почувствовала, что полностью отрешилась от Тафнел-парка. Адриан — сверкающий, как отполированное лезвие, — вошел в холл, чтобы поцеловать ее в щеку и снять разорительно дорогую пелерину, которую Рошан уговорил ее купить.

— Вы прекрасны, — тихо сказал он.

Она вошла в гостиную, держа его под руку.

Сестра Адриана была женским вариантом своего брата: не столь откровенно красивой, но безукоризненной, с такой же яркой проседью в волосах. Когда Руфу представляли гостям, она заметила, что все они знают друг друга. Она была моложе собравшихся минимум лет на двадцать. Одна из женщин многозначительно подняла брови, когда она подала ей руку. Это понятнее всяких слов навело ее на мысль, что ее представляют как будущую супругу Адриана. Это впечатление усилила сама Кларисса Уоттс-Уэйнрайт, постоянно приобщая Руфу к беседе во время обеда.

Для Нэнси было бы неприемлемо однообразие такой вынужденной утонченности — «сдавливания задницы», как она это называла. Нэнси не подходила для такого сдавливания. Руфа же чувствовала себя в своей тарелке. Она никогда не боялась тяжкого труда.

Когда подали кофе, все потянулись в гостиную. С пелериной в руках появился Адриан. Он набросил ее на плечи Руфы и вывел ее из помещения под предлогом знакомства с садом.

Держа его за руку и слегка дрожа от весенней свежести, Руфа всматривалась в холмистые газоны и кустарник, окаймленные рядами горящих золотистых окон.

— Вы замерзли, — заметил Адриан. Он обнял Руфу. — Мне не следовало бы подвергать вас воздействию стихии. Вы лучше чувствуете себя в помещении.

Она не намеревалась дискутировать с ним, но не могла не подумать, как смеялась бы Нэнси, услышав такое.

— Вы потрясли меня, — сказал Адриан, — когда сказали, что ни разу не были в Париже. Это существенный пробел в вашем образовании.

— Боюсь, что таких пробелов полным-полно.

— Не оправдывайтесь, милая Руфа. Мне это даже нравится. Это означает, что вы не избалованы. Благодаря оригинальному воспитанию у вас редкая форма невинности. Мне не хотелось бы, чтобы вы познакомились с Парижем без меня.

Его голос в безлюдном саду звучал совсем тихо. Он говорил ей прямо в ухо. Руфе показалось, что она затаила дыхание.

— У вас есть какие-то планы на уик-энд на следующей неделе?

Уик-энд означает секс. Неожиданно Руфа испугалась. Если она не выйдет из положения, то окажется в ловушке.

— Вы же знаете, что я никогда не строю планов.

Во тьме она услышала улыбку в его голосе.

— Я думал, вы заняты подготовкой к банкету. — Его забавляла ее элегантная работа.

— У меня еще ничего не расписано, — сказала Руфа. — Кроме обеда для Берри и Полли, на котором будете и вы.

— Да, и признаюсь, сгораю от любопытства. Я не часто встречал женщин, умеющих готовить. Однако мой уик-энд в Париже не связан с вашей деятельностью. Поедете?

— Я… с удовольствием.

— Прекрасно. Хотя парижанки по сравнению с вами — так, ничего особенного. Я не говорю подобное слишком часто. Не люблю констатировать очевидное.

Он придвинулся к ней. Время замедлило свой бег. Близко перед собой она различала резкие очертания его лица.

Его губы оказались холодными. Руфа была неподвижна, желая расслабиться. После начального шока она почувствовала, что может легко вынести испытание. Это было вполне терпимо.

В какой-то безумный момент ей захотелось смеяться. Помимо полового акта, который, как теперь стало ясно, вряд ли будет неприятным, существовало огромное облегчение, связанное со спасением Мелизмейта.

* * *

— Не делай этого, дорогая, прошу тебя, не делай! Он запрет тебя в клетку, и ты не увидишь больше дневного света!

Обернув себя розовым полотенцем и распустив мокрые рыжие волосы, Нэнси кинулась на кровать Руфы.

— Слезь с моего платья, — отпарировала Руфа. — Что на тебя нашло? Этот уик-энд в Париже — все, к чему мы стремимся. Я уверена, что Адриан собирается сделать мне предложение.

— Но ты же не любишь его!