Брачные игры каннибалов

Под предводительством оркестра – тот играл с таким энтузиазмом, что украсил бы любой Октоберфест, – оставшиеся участники парада начали маршировать. Маршировать ай-кирибати обожают: сказывается наследие британской колониальной эпохи. Мне всегда было любопытно наблюдать за тем, какие обычаи и традиции остаются после ухода англичан. Ай-кирибати не прониклись любовью к крикету. Это вполне понятно, ведь речь идет о зануднейшей игре, когда-либо изобретенной человечеством. А вот тушенка, увы, осталась. И обычай маршировать во время празднеств. Школьники, одетые в традиционные костюмы, шеренгами топали по кругу. То быстро, то медленно, то левый поворот, то правый – они показывали свое мастерство. Зрители с удовольствием наблюдали за демонстрацией сего околовоенного искусства. Они катались со смеху, сбивая друг друга с ног. Ай-кирибати умеют разбавить пафос здоровой дозой глупости.

К вечеру торжество переместилось в манеабу при протестантской церкви Кирибати в Бикенибеу – это одна из крупнейших манеаб на острове. Когда начался Конкурс Песни и Танца, сидячих мест уже не осталось. Я попытался представить американский эквивалент этого соревнования: сотрудников Министерства обороны в юбочках из травы и лавалавах, готовящихся выступить против ужасных соперников из Министерства здравоохранения и соцобеспечения. С большим трудом мне удалось нарисовать перед глазами Мадлен Олбрайт в лифчике из половинок кокоса. И все же этот образ был каким-то нереальным, что, пожалуй, и к лучшему.

В команде каждого министерства было более ста певцов, включая самих министров, и когда они запели, всем захотелось пуститься в пляс. Вместо ударных играли на чем-то вроде перевернутого книжного шкафа. Полдесятка мужчин ударяли по нему ладонями. По манеабе скакал распорядитель, призывая участников петь громче. Танец же был неторопливым и плавным. Провокационные движения рук и глаз сопровождались чувственным покачиванием бедер, которое подчеркивалось колыханием юбок из травы. В отличие от женщин, мужчинам разрешалось более активно двигать ногами, и они поддерживали ритм танца, слаженно топая и хлопая в ладоши. Каждый жест что-то значил. У ай-кирибати не бывает свободного танца, но есть ритм, и, глядя на танцоров, становилось ясно, что у ай-кирибати с чувством ритма все в порядке. Разумеется, кроме тех, кем овладел дух танца. Те вопили, тряслись и завывали, а потом падали на пол манеабы и бились об него головой. За это полагались дополнительные очки.

Потом настала очередь Министерства окружающей среды, и в центр зала выбежал Бвенава. Он был распорядителем. Он крутил пятой точкой и раскачивался волной, приказывал хору то повысить тональность, то петь ниже. Призывал мужчин усилить басы, а женщин – петь пронзительным сопрано. Густая грива его волос развевалась, он был похож на Леонарда Берштейна с Кирибати. Я взглянул на танцоров. У Тьябо заблестели глаза. Она задрожала. Только не упади в обморок, подумал я. Я этого не вынесу. Но дух танца решил не вселяться в нее, и она осталась на ногах.

После выступления я спросил Бвенаву, как, по его мнению, они станцевали.

– Не очень, – ответил он, – но главное, нам самим понравилось.

Пока мы говорили, началось выступление Министерства жилищного хозяйства. О, как шикарно они танцевали! Их мужчины были мускулистее, чем в остальных командах, а женщины фигуристее. Кокосовые лифчики сидели на них чуть плотнее. Юбочки были натянуты на бедра чуть ниже. Они выхаживали, качая бедрами. Виляли попами. Зазывно.

– Хватит пялиться, извращенец, – прошипела Сильвия.

– Может, зря ты не пошла танцевать, – заметил я. Закончив свой эротический танец, девчонки из команды послали судьям воздушные поцелуи. Зрители ахнули. А потом засмеялись. На Кирибати смех считается скорее признаком смущения, чем веселья.

– Это был не танец ай-кирибати, – сказал Бвенава. – Больше похоже на полинезийские танцы, – с явным недовольством добавил он.

Судьи ушли обсуждать участников в приватной обстановке. Их долго не было. Тем временем атмосфера накалялась. В манеабе собралось более тысячи человек, и у каждого было свое твердое мнение по поводу того, какая команда больше заслужила приз. Судьи вернулись и объявили о своем решении. Победа досталась Министерству жилищного хозяйства. Танцоры и певцы из выигравшей команды заликовали. В остальной части зала раздались лишь вялые аплодисменты.

А потом разразилась буря. Поднялся крик. Ай-кирибати начали пихаться. Полный переполох. Я не понимал, в чем дело: мои познания в языке ай-кирибати пока не позволяли понять, что же вызвало такое возмущение. Но очевидно, многих не устраивало решение судей. Мы с Сильвией отошли в сторонку и встали рядом с секретарем Министерства образования, молча наблюдавшим за скандалом. Секретарь министерства мне нравился. В отличие от большинства правительственных служащих, он был действительно предан делу защиты островной культуры от разлагающего влияния континентального мира.

– Здравствуйте, – обратился к нему я. – Как разработка образовательной программы?

Он рассмеялся. Ай-матанговские шуточки.