Брачный аферист

Натали уловила мрачную решимость в голосе Джека Вендела. Когда Антуана поймают, ему придется очень несладко!

— Значит, нам остается только ждать? — спросила она.

— Да, нам остается только ждать. И чтобы не терять попусту время… — Он кривовато улыбнулся, заставив ее сердце забиться сильнее. — В субботу вечером мы, спонсоры, устраиваем прием для нашей гоночной команды. Может быть, вы захотите пойти?

Она непонимающе воззрилась на него.

— Прием для гоночной команды? Но я не очень уверена, что мне следует… В сложившихся обстоятельствах…

— Каких обстоятельствах? — нетерпеливо перебил он. — Вы не сделали ничего плохого и не в ответе за криминальные подвиги мужа. Вы что, намерены скрываться от всех до конца своей жизни? Не говорите глупости!

— Я не говорю глупости, — запротестовала она. — Просто… Я ведь еще замужем, и…

В карих глазах блеснула насмешка.

— А не кажется ли вам, что после всей этой истории ваш брак можно считать недействительным? — сухо поинтересовался он. — Возможно…

Однако она пока не желала об этом думать. Не говоря уж о том, что ей трудно было представить себя в суде, где слушается дело о ее разводе. Без такого сдерживающего барьера между ней и Джеком, как ее замужество, Натали опасалась, что будет не в силах сохранять безопасную дистанцию. Если плотина рухнет, потоки эмоций хлынут неудержимо и затопят ее с головой. Такого риска она не могла себе позволить.

— Я ведь приглашаю вас не на романтический ужин при свечах, — убеждал он Натали, отлично понимая ее страхи. — Там будет около сотни человек. Уверен, вам понравится.

— А как же Моника? — слабо возразила Натали. — Мне кажется, это не мероприятие для маленького ребенка.

— Думаю, Флоранс будет только рада посидеть с малышкой.

Натали тоже не сомневалась в этом. Ну почему, почему всегда так трудно сделать правильный выбор?!

— Хорошо, — согласилась она, сдавшись в неравной борьбе. — Спасибо за приглашение.

— Спасибо, что приняли его, — церемонно ответил Джек, но лукавый блеск в его карих глазах предупреждал о том, что ей следует быть очень осторожной, чтобы не дать ни малейшего повода думать, что, согласившись пойти на прием, она тем самым согласилась и на нечто большее.

В субботу днем Натали в полной растерянности стояла перед зеркалом, пытаясь разобраться в своих чувствах.

— Повторяй за мной, — сказала она своему отражению, — я замужняя женщина и не собираюсь затевать любовную интрижку с Джеком Венделом.

Слова звучали достаточно решительно, но зеленые глаза, смотревшие на нее из зеркала, были виновато-неуверенными. Натали была слишком уязвима во всем, что касалось Джека, и, к сожалению, он знал это.

Возможно, если бы ее брак с Антуаном был хоть немного более удачным, ей было бы проще контролировать свои эмоции. Но явное безразличие мужа к интимной стороне их отношений постепенно подточило ее уверенность в себе, заставило сомневаться в своей привлекательности.

Поначалу ее не очень беспокоила холодность Антуана. Ей даже показалось проявлением благородства, когда он заявил, что хочет подождать до первой брачной ночи. Но и потом нельзя было сказать, чтобы простыни с кровати разлетались по всей комнате. По мере того как проходили дни — и ночи, — она все больше задумывалась над тем, не было ли в этом ее вины! Может, она слишком высокая или слишком худая… О, Симон. Тот ее боготворил, но, возможно, Симон и впрямь был странноватым. Ей так не казалось, хотя большинство их знакомых наверняка согласились бы с подобной оценкой. Поэтому внимание такого человека, как Джек Вендел, рождало в ней новые ощущения — волнующие и пьянящие. И опасные.

Но как ни пыталась она урезонить себя, внутри все равно оставалось болезненное сомнение, которое само по себе никогда не исчезнет, и Натали знала только один способ разрешить его.

— Ты что — дура? — спросила она у своего отражения в зеркале. — Последнее, что ты можешь сделать, — это залезть к нему в постель! Тогда ты окажешься просто очередной победой на его счету.

Почему Джек не предупредил ее, что собирается приехать на Пасху? Если бы он не уверил ее, что редко бывает в доме на побережье, она не раз подумала бы, прежде чем принять его приглашение. По крайней мере, ей нравилось так считать.

Впрочем, он сумел реабилитировать себя, предложив прокатить их с Моникой в Канн и протаскав девочку на плечах от аттракциона к аттракциону. Джек казался вполне счастливым и терпеливо сносил выходки Моники, — даже когда та устроила небольшой скандал на карусели, не желая расставаться с полюбившейся лошадкой, или когда вытребовала мороженое только для того, чтобы оно, моментально забытое, растаяв, залило весь перед ее комбинезона.

Не слишком ли цинично предполагать, что Джек кривил душой, проявляя к ним дружеское расположение? Еще недавно ей и в голову не пришло бы задуматься над этим, но теперь доверчивости у нее заметно поубавилось. К тому же была существенная разница между тем, чтобы поиграть денек в доброго «дядюшку Джека», и тем, чтобы взять на себя постоянную ответственность за судьбу чужого ребенка.